Только баба Рая рассуждала иначе и не привыкла к тому, чтобы ее замыслы не осуществлялись. Вот так и вышло, что Тюменский театр кукол и масок взял да и занял весьма внушительное место, потеснив другие экспонаты в разделе «Современность».
Раиса Николаевна была хорошей хозяйкой, всего у нее в музее было в избытке, и кукол, и масок, и фотографий спектаклей, и портретов актеров и режиссеров – да всех! Одним словом, перетащила реальный театр в некую виртуальную среду, в музейную зону, где он, кукольный театр этот, собрался пребывать вечно.
И вот – не хотите ли! – именно она, Раиса Николаевна, надумала открыть уголок Даниэля – и где! – в Тюменском краеведческом музее!
Юлия уже не было на свете. Он так и не узнал, чего удостоился.
А она взялась за дело всерьез. По всем правилам. Попросила образец рукописи, фотографию, какую-нибудь вещь из личного обихода. Так принято в музейном деле.
Правда, времена уже изменились, запрет на одиозное имя как-то сам собой улетучился – но не до такой же степени!
Однако она и директрису краеведческого музея убедила. И когда издательство «Московский рабочий» выпустило книгу прозы и лагерных стихов Ю. М. Даниэля, а я эту книгу Раисе Николаевне привезла, директор музея всерьез огорчилась – лучше бы мы ее издали, а не Москва!
Итак, музей тюменский запросил все, что в таких случаях положено:
рукописи;
фотографию;
какой-нибудь предмет из числа тех, что стоят на письменном столе всякого порядочного писателя.
Что ж, все было доставлено.
Так имя «Даниэль», столь долго запрещаемое, оказалось вписано в историю тюменских кукол и масок, память об этом и хотела сохранить Раиса Николаевна.
Дело же было так. В год Олимпиады (1980) в Москву на гастроли прибыли два тюменских спектакля, один поставил М. Хусид, другой – Ю. Фридман, один – «Пер Гюнт» Г. Ибсена, другой – «Карлик-нос» Гауфа. Так получилось, что художником там была я, о чем задним числом можно только пожалеть, да и не только тогда, но и сейчас: уж слишком жестоко все обернулось.
Хусид прорывался на передовые позиции авангарда. «Таких не знали небеса», как пелось в подарочной песенке, которую написал Даниэль.
И вот в театре Образцова были сыграны два тюменских спектакля. «Карлик» прошел на ура, «Пер Гюнт» вызвал скандал, и какого масштаба!
В какой-то западной газете появилась заметка про сей спектакль, там упомянуто было, кто художник этого несчастья. Жена, мол, известного диссидента и так далее.
То ли власти были готовы к какой-либо провокации, то ли… Впрочем, откуда нам знать, «о чем думает старуха, когда ей не спится», и старуха в данном контексте, конечно же, Софья Власьевна.
