— Можно к тебе?
— Конечно, — она подмигнула. — Одной тяжело, да? Ты вообще с кем-то успела познакомиться?
Мы сели друг напротив друга за круглым столиком и взялись за руки. Удивительно, но её ладони были горячи словно кипяток, заключенный под кожу.
— Да так, — неоднозначно ответила, поморщившись. — Практически ни с кем. Вчера вон вообще свалилась с простудой. Я не пропустила что-нибудь важное?
— Не-а. — Она выпятила нижнюю губу, показывая, насколько скучным выдался учебный день. — Уныние, тлен и немного черной магии. Если хочешь, дам тебе списать конспекты.
— Я уже люблю тебя!
Марина кокетливо поправила ровную, выстриженную по линейке челку.
— Так, новые подружки — это хорошо, но давай-ка о чем-нибудь интересом. Кто-нибудь из парней приглянулся или тебя ждут в Москве?
Я не удержалась и бегло глянула в сторону Игната, который сосредоточенно всматривался в магический шар, наполненный туманной дымкой. В нашем шаре было пусто (как, наверное, и в головах), и преподавательница неудовлетворительно цокнула:
— Девочки, сосредоточьтесь.
— Ага, — легко согласилась Марина, даже не обернувшись в сторону старушки, — так что?
— Приглянулся, но не настолько, чтобы о чем-то заранее рассказывать.
Марина спросила о чем-то ещё, но меня отвлек шар. В нем как на старой кинопленке проявлялось изображение, то светлея, то темнея, то покрываясь желтыми пятнами. Сквозь густой туман проступили черты поделенного надвое лица. Правая его половина была обезображена злобой. Уголок губы изогнулся, обнажая острые что клыки зубы. Глаз посинел, словно покрытый льдом. Левая половина оказалась до боли знакомой и почти родной: легкая ухмылка, тепло во взгляде, ехидный прищур.
«Игнат!» — с нарастающим страхом подумала я, приближаясь к шару.
Он улыбнулся как-то вымученно. Вдруг левая половина начала стекать с костей, опадая восковыми каплями, исчезая навсегда. На её месте остался голый череп.
Меня замутило, и тревога впилась клыками в позвоночник. Я отшатнулась, чуть не смахнув шар со стола, а Марина восторженно спросила:
— Ты что-то рассмотрела? Будущее, да?
Она и сама присмотрелась к дымке, но лицо вмиг исчезло.
— Всякую ерунду, — проблеяла я.
— Конкретнее, — потребовала Марина.
— Да это… мусорные кучи какие-то, собака разложившаяся, и её, э-э-э, клюет ворон.
Сказала и сама обалдела от своей фантазии. Но сработало. Моя импровизация вызвала вначале непонимание, а затем такое неподдельное отвращение, что странно, как Марину не вырвало.
