— Спасибо, — уже спокойнее ответила я, — за то, что вернули сумку вчера. И я не хотела мешать вам… Что бы вы там ни делали.
Я не заметила, как василиск остановился и, перескочив через несколько ступенек, с размаху влетела в его спину, а затем отошла, потирая ушибленный лоб.
— Зачем эльф приходил к вам в комнату?
Вопрос повис в воздухе, заставляя сердце глухо стучать от страха. Как он узнал? И, что важнее, что мне за это будет?
— Не понимаю о чем вы. — прошептала я. Василиск обернулся. Его глаза изменились, зрачок вытянулся, а скулы покрылись тонкой вязью чешуи. Я сделала шаг назад.
— Вы врете, Лиалия. Я чувствую, как бьется ваше сердце, слышу дыхание. Я терпелив. — прошептал он, коснувшись моей щеки. Острые ногти прошлись по коже, но не ранили, — .Но мое терпение не безгранично, — в последнем я не сомневалась.
— Зачем он вам?
— Вопросы. А ведь вы всё ещё не ответили на мой.
— Я не буду помогать кому-то делать зло, пусть даже во благо. Что бы он ни сделал, я не хочу вмешиваться. Я приехала в эту академию ради своей семьи, и сделаю все, чтобы оправдать их ожидания.
— Этот эльф — ревенант. Тот, кто вернулся к жизни, одержимый целью, и готов на все, чтобы получить то, чего он хочет. Кто знает, сколько живых пострадает до тех пор, пока он свободно разгуливает по академии…
— Но вы же не знаете наверняка! Может он никому не желает зла… — возмутилась я, но василиск безразлично пожал плечами. Чешуя исчезла с его лица, глаза стали прежними.
— Его желания — не моя забота. Моя задача — следить, чтобы мертвецы оставались мертвыми и не разгуливали среди живых.
— Вы. убьете его?.. — от этой мысли я похолодела. Может камень силы и признал во мне некроманта, но я всегда буду фейри.
— Упокою. Верну к тому состоянию, в котором он должен находиться. И я настоятельно рекомендую не мешать мне.
— Но это жестоко! Он еще ничего не сделал! — василиск нахмурился, его глаза потемнели, а губы сжались в тонкую линию.
— Нет, Лиалия. Жестоко — это когда призраки сводят мирных жителей с ума, когда нежить нападает на поселения, разоряет поля, лишает провизии города, рвет на куски женщин и детей. А это всего-навсего наша работа.
Я стояла, не зная что сказать. Казалось, я потревожила старую рану василиска.
— Не смотрите так на меня, Лиалия.
— Как? — глухо спросила я.
— Как будто вам меня жаль, — ответил он и отвернулся. Я прикусила губу.
— Он пришел, чтобы извиниться. За то, что бросил меня в коридоре. Магистр, я не думаю, что он причинит кому-то зло.
