Ну, почти против… наверное…
Кириллу казалось, что эта женщина заполучила какую-то странную власть над ним, и он был не в силах этой власти сопротивляться.
Еще у Лизы был язычок — острый как бритва. Они раньше нечасто контактировали, и, следовало сказать, его представление о ней было совсем иным. Он полагал, что Антонова, как и большинство сотрудников в фирме, боится его и дрожит перед ним. Что ж… если она дрожала, то вовсе не от испуга. По крайней мере с тех пор, как они испробовали друг друга.
И вот мысли опять приняли направление, которое Варганову не нравилось.
Вернувшись к себе в кабинет, он рухнул на широкий кожаный диван, откинулся на его спинку и накрыл глаза ладонью. Усилием воли заставил себя успокоиться, хотя член-предатель уже пришел в себя и требовал продолжения.
Чертртррр….
Это просто немыслимо! Так он вообще перестанет работать, будет думать только о Лизе и о сексе с ней. Такого с ним со времен пубертата не случалось! Она-то, по всей видимости, таких проблем не испытывала.
— Твою-то мать! — звучно выругался Варганов, не боясь, что секретарь его услышит; в кабинете была прекрасная звукоизоляция.
Вчера дома он нечаянно наткнулся на вибратор Лизы, так и оставшийся лежать в кармане пиджака. Хорошо хоть проверил одежду, прежде чем отдать в химчистку. Одна мысль, что эта штуковина ласуала и кружила по ее киске, начала его возбуждать. Он тут же подумал, что лично бы с удовольствием поддразнил строптивую Лизу с помощью этой игрушки. Она бы умоляла его трахнуть ее. Умоляла бы, а не приказывала. Тем более, сам-то он со вчерашнего вечера ходил неудовлетворенным. Поэтому Кирилл решил показать Лизе, кто здесь главный, и вручил этот дурацкий сертификат на покупки в интим-магазине.
Лиза, вроде как, просила не напоминать ей об этом происшествии, так он и не напоминал, только если косвенно. Зато удовольствие, которое он получил, наблюдая за сменой эмоций на ее лице, было огромным.
После собрания она опять любезничала с его братом. Пашка вообще был дамским угодником, и Кирилл понимал, что злиться на Лизу здесь не имеет смысла. У брата просто был такой стиль: подойди и охмури, что называется, любую: от восемнадцати до восьмидесяти. Однако Кирилл разозлился и был наготове. Да, конечно, не стоило этого делать перед всеми, но ему надо было ей показать, кто здесь главный. Пришлось возвращать вещь хозяйке и смотреть, как она кипит от ярости, и как краснеют ее щеки от смущения. Он хотел напомнить ей, что последнее слово за ним. Он ее босс, в конце концов. И, что, это сработало?
