— Как скажете, — вежливо, но холодно обронила Марина. — Но, прежде чем уйти, я все же скажу: не доверяйте этой девушке, — она указала на Лизу, — не подпускайте ее к девочке.
— Я сам решу, кому позволять дружить с моей дочерью! — рассердился Большой Босс. — И тоже дам вам совет: смените род деятельности, дети — это не ваше, вы не умеете с ними ладить.
— До Варвары у меня все получалось, — фыркнула Марина. С намеком на то, что с девочкой весьма трудно работать. — И получилось бы сейчас, если бы не вмешательство посторонних в процесс реабилитации. Но вы правы, это ваша дочь. Вы ответственны за ее будущее.
Сказав это, Марина вышла, громко хлопнув дверью детской.
Все время разговора Варя стояла возле Лизы и держала ее за руку. И лишь когда няня ушла, решилась спросить:
— Она больше не вернется?
Влад выглядел расстроенным. По выражению его лица нетрудно было определить, насколько сильно он подавлен произошедшим. Злость на Марину сменилась злостью на самого себя. Как мог он допустить подобное? Ведь Варя давно жаловалась на няню и просила найти ей замену. Так почему он, отец, списывал мольбы ребенка на капризы?
Влад опустился перед дочерью на колено, прижал к себе и утешающе проговорил:
— Нет, малышка, эта женщина больше не придет в наш дом. Прости, что не слушал тебя и заставил страдать.
— Ты хотел как лучше, папа, — произнесла в ответ Варя. Положила ладошки на плечи отца и улыбнулась. — Не надо больше нянь, пожалуйста. И психологов не нужно. Я больше не буду пытаться избавиться от пятна, обещаю.
Словно в доказательство своих слов, девочка тряхнула волосами, отрывая часть лица с родимым пятном.
Лиза все еще стояла рядом, не в силах выпустить узкую ладошку девочки из своей. Слезы подступали к горлу, а в носу предательски щипало. И все же Лиза была рада, что Варе больше не придется находиться под опекой Марины. От этой женщины буквально веяло душевным холодом, от строгого, ледяного взгляда становилось не по себе даже взрослому.
— Простите, Ирина, что вам пришлось это выслушать, — произнес Влад, вставая.
Он поднял дочь на руки. Варя одной рукой обвила его шею, а из другой не выпускала ладони Лизы. Девушке не осталось ничего другого, как стать вынужденной участницей объятий отца и дочери. Она оказалась слишком близко от Влада, настолько, что чувствовала древесно-мускусный аромат его парфюма. Он окутал ее, опьянил, точно дурман. У Лизы кружилась голова, а ноги словно стали ватными.
— Вам не за что просить прощения, — произнесла она, боясь, что ее голос узнают. Там, в «Алой розе», она старалась говорить только шёпотом, но все же не была уверена, что всегда получалось. — Вы поступили правильно, я в этом убеждена.
