Я будто секунду назад вышла из этой комнаты — вон там стоит неразобранная сумка Люция, а здесь мой чемодан. Там лежат какие-то мои шмотки из Испании, в его сумке — наверняка его ножи и рубашки, которые он примерял, но так и не успел испортить ножами и кровищей в каком-нибудь ритуале. Если покопаться, небось и кукуруза из квартиры в Перово где-то обнаружится.
Все это было несколько месяцев назад. Когда я приехала сюда испуганной дурой, безнадежно влюбленной в Люция. Когда вернулась еще более безнадежно привязанной к нему. Когда был жив Костик.
Я судорожно вдохнула, проталкивая воздух сквозь сжавшееся горло. Здесь мне все еще болело.
И Чезаре…
До сих пор непонятные мне вампирские дела. Ощущение себя на вторых ролях. Дрожь от прикосновений холодных пальцев. Доброта и тепло в чужих глазах, таких непохожих на черные глаза моего садиста — все, что потом обернулось против меня.
Каждый сам за себя. У всех свои цели.
Хорошо бы это помнить.
И только Люций — со мной. Потому что он и есть я. И мы вдвоем против всего остального мира.
Я доползла до кровати, присела на край, почему-то не желая ее мять. Может, ее застелили в то утро, когда мы уехали в лес.
Глупо, конечно.
Одеяло я скинула, подтащила к себе чемодан и улыбнулась сквозь непрошенные слезы: у меня ведь так и не было здесь нормального белья, сплошной эротический изврат из магазина в аэропорту. И сейчас снова придется выбирать из кружевной пены что-нибудь поспокойнее.
И платье.
Мне хотелось платье.
Даже если мы будем сваливать огородами, отстреливаясь от всего прайда, мне все равно хотелось быть такой, какой я была для Люция — чтобы он в любой момент мог до меня дотронуться, задрать юбку, трахнуть, не сходя с места.
«Извращеночка», — нежно толкнулось в голове.
Люций или мои воспоминания о нем? Он все еще спит? Если бы я была им — а я и есть он, я бы пробудилась невероятно злой после такого фокуса.
«После такого секса, извращеночка, ты еще неделю пускала бы розовые пузыри», — снова на удивление нежно отозвалось внутри.
— Люций? — я замерла на полужесте, держа в руках трусы — нет, это можно называть только трусики — состоящие практически из паутинки.
«А ты можешь надеть это перед зеркалом»? — поинтересовались в голове.
Аааааа! Это правда он!
— Нет! — счастливо ответила я, впрыгивая в них. И напяливая бюстгальтер, закрывающий столь мало, что не стоило и стараться.
«Ну тогда хотя бы грудь сожми. Да, вот так. А теперь одевайся нормально, в этой чертовой Камбодже в платье опаснее чем у тебя на бульваре ночью».
