Вот еще наблюдаешь со стороны, а вот…
Я лежала на холодном полу — наручники были уже сняты. Запястья болели и болели все мышцы тела, как будто только что их все разом свела судорога и резко отпустила. Такая память о боли, которой в моем сознании не было.
Между ног было влажно и липко, и еще немного приятно, как будто нервы все еще хранили отголоски наслаждения, как мышцы хранили память о боли.
— Вернулась? — деловито спросил Демон.
Я повернула голову. Он стоял в дверях комнаты и что-то жевал.
— Давай вставай. Простудишь себе что-нибудь, нам всем не понравится.
Я осторожно села. Отголоски ощущений постепенно растворялись. А вот липкость — увы, нет.
— Тут душ есть, валяй, только быстро, — прокомментировал Демон мое выражение лица, когда я дотронулась пальцами до влажного бедра.
— Клетка… — мягко намекнула я.
— А, клетка… — Демон подошел поближе. Жрал он творожный сырок.
Он обхватил пальцами железный прут, и рука его окуталась тьмой — ее облако расползлось вниз и вверх и в стороны… и когда Демон убрал руку — там, где была тьма, прутьев не было. Получилось отверстие, в которое я легко и пролезла.
И сразу кинулась в душ.
— Ты какое вино любишь? — крикнул Демон мне вслед.
Да иди ты к черту. Еще один вампир-психопат на мою голову!
Кстати, где Люций?
Я не ощущала его реакций внутри.
Даже не смогла выдвинуть когти.
Как будто снова одна.
Вот это было реально страшно!
В эту секунду я забыла обо всех противных ощущениях, о том, что горячая, слишком горячая вода льется на меня, я запаниковала!
— Эй, ты где?! — я шептала, но шептала отчаянней, чем если бы кричала.
Демон, конечно, услышал. Он же вампир.
— Да спит он. Домывайся и иди сюда. Надеюсь, ты любишь африканский шираз. Он такой горячий, самое то для того, чтобы завернуться в плед и сидеть у камина, обнявшись с кем-нибудь хорошим и добрым. Тебе не светит, конечно, но хоть помечтай.
Мне и так было жарко после обжигающей воды, но я запрыгнула на кровать и завернулась в одеяло. Под черным взглядом Демона ходить голой не очень хотелось.
— Ну что, поговорим наедине? — предложил он, протягивая мне бокал с густым красным вином. — Пока братец в отключке от всех тех прекрасных и ужасных вещей, которые я с ним делал.
Со мной вообще-то.
