О, я начала различать вкусы и обнаружила, что весь вечер пью ненавистную маргариту.
Размышления о выпивке заняли меня не слишком надолго. Я нервно прикурила следующую сигарету, побарабанила пальцами по столу, и как можно незаметнее вытянула шею, стараясь разглядеть, куда смылась эта парочка. Мысль о том, что Яна могла уже взять его в оборот и повезти в ближайший лав-отель, продрала позвоночник ледяными иглами.
Даже нашла в себе силы допить свой коктейль, надеясь, что он поможет от трясущихся рук.
Чего я больше боюсь — что Яна его трахнет или что он ее заберет?
Я заказала виски. Чистый.
Ни одна из этих вероятностей меня не вдохновляла.
Но они вернулись. Яна вцепилась в свой стакан, отмахиваясь от руки ангела смерти, лежащей у нее на плече — я буквально видела ее гранитную холодную тяжесть.
А я обняла пальцами холодный стакан, чтобы не было видно, как трясутся руки, и решилась на самый смелый поступок в своей жизни:
— Пойдем тоже потанцуем?
Ангел смерти едва заметно удивился и словно впервые меня заметил:
— Погоди, ты меня видишь?
— Ты же сам подал мне зажигалку.
— Мало ли кто в забитом баре при твоей стадии опьянения подал тебе зажигалку из воздуха.
— Немало — ангел смерти.
— Да уж не хвастайся, без того понятно, что ты меня узнаешь. А она нет, — он кивнул на Яну, которая словно забыла о своем кавалере и уже флиртовала с кем-то другим.
— Это странно? То есть — умереть ведь надо ей. А я…
— А ты умереть хочешь, потому и увидела меня. Пойдем-ка на воздух.
Он повернулся ко мне под светом фонаря и я наконец смогла разглядеть его лицо.
И глаза. Совершенно офигительные черные глаза, сияющие как самая темная ночь.
Ой, нет, они же тепло-шоколадные, почти зеленые и прозрачные. То есть совсем прозрачные, белые с темным ободком…
— Стоп! — я так громко крикнула, что даже пошатнулась.
Сколько же я выпила? Я редко пью, но сегодня можно. Друзья такие забавные: «Ой, Тася, тяжелые времена случаются у всех, но ты все-таки полегче!»
А я спрашиваю, когда я, по их мнению, пила последний раз?
Говорят — вчера?
Да нет же! Неделю назад с вами и пила.
У меня не так много друзей, спиться не успею. Теперь точно.
— Что? — удивился ангел смерти.
— Остановись! — я смотрела в переливчатый калейдоскоп разноцветных глаз и чувствовала, как дико-безумно-сладко кружится голова.
Но знала, что мне это чересчур.
Ангел смерти кивнул, и глаза его стали серыми. По-прежнему красивыми, сияющими и все такое, но обыкновенно-серыми. И я смогла отделить их гипноз от своих настоящих чувств.
