Сначала, по наивности, Лили предполагала, что все знают ее настоящих родителей и имеют в виду ее кровную наследственность.
Уже потом до нее дошло, что взрослые ничуть не менее убедительно рассказывали и о Санта-Клаусе, и о зубной фее, и о Боге. Они отлично умели обманывать детей, даже в том, что касалось самого главного в жизни. Этот обман возмущал Лили еще многие годы.
Тем не менее после периода фантазий о богатой и знаменитой матери, вынужденной бросить свою дочку из-за происков врагов, и нескольких лет мрачных подозрений, что приемные родители выкрали ее из нищей африканской деревни, Лили осознала, что не могла желать ничего лучшего, чем ее вторые мать и отец.
В конце концов она выяснила историю своих настоящих родителей, которая оказалась вполне тривиальной. Отец Лили, врач-иммигрант, переспал с местной медсестрой, а потом сбежал в больницу в Лондон, как только понял, что несколько свиданий и одна ночь любви грозят перерасти в пожизненные обязательства. А медсестра отказалась от Лили в роддоме, поскольку перспектива в одиночку растить дочь-мулатку в провинциальном городке, среди не отличающихся широтой взглядов соседей, вовсе ее не прельщала.
Лили попыталась установить с ней отношения, но, когда это не удалось, не слишком расстроилась. Она любила своих приемных родителей. Их никогда не смущал цвет ее кожи, наоборот, они постоянно культивировали ее уверенность в себе, утверждая, что она особенная.
Им прекрасно жилось втроем.
От этого было еще больнее потерять их, одного за другим. Оба умерли от рака. Она так и не смогла простить отца, сразу закурившего у церкви после отпевания матери, которая только что умерла от рака легких у него на руках.
— Мне нужен хотя бы один из вас, — взмолилась она, но отец, хоть и сочувствовал, остался глух к этой мольбе и, докурив сигарету, тут же прикурил от нее следующую.
— Нервы расшалились, малыш, — ответил он. — Вот только одну еще. За мамочку.
Лили похоронила маму в восемнадцать, а отца в двадцать четыре и почувствовала, что ее понесло по течению, без якоря семьи и родительского дома. В итоге она погрузилась с головой в работу, надеясь обрести в ней стабильность и уверенность. Как в тряпичную куклу, она запихивала в себя взгляды и идеи и лепила для них соответствующую оболочку.
Ей хватало ума не заниматься самообманом: она прекрасно понимала, что старательно вживается в самостоятельно придуманный образ.
Поэтому когда Дэвид, которого она полюбила именно за несхожесть их взглядов и полное отсутствие комплексов, начал копировать ее, ей стало неуютно. Получается, что ему тоже не хватает уверенности в себе, хотя, выходя за него замуж, она искала в нем именно этого.
