«Вес при рождении кило двести грамм», — вспомнил омега сказанные мужем по телефону слова.
А потом:
«Руки внутрь не суйте», — помогшего медбрата.
С ума сбрендил медбрат. Какое там руки — к тому же, кювез неизвестно как открывается — дышать рядом страшно. Никогда раньше Ване не доводилось видеть настолько малюсеньких младенчиков. А ведь это — его ребенок. Тот самый, который еще позавчера пинался пяточками внутри живота. Сложно поверить, но правда.
Альфенок, весящий меньше полугодовалого котенка. Неужели он вырастет в парня ростом под два метра, приведет в дом пару-омегу, женится и заведет собственных детей? А ведь да. Нескоро, не через месяц или год, и не через десять лет. Но будет…
Подошедший медбрат мягко тронул задумавшегося Ваню по плечу.
— Покажите браслет, пожалуйста, — попросил он вполголоса.
Ваня показал, и последовала сверка номеров. Убедившись, что папочка и ребенок имеют отношение друг к другу, медбрат улыбнулся.
— Хотите подержать малыша за ножку? — Предложил он. — При мне можно.
Ваня в испуге замотал головой и отпрянул было, но медбрат удержал.
— Не бойтесь, — сказал, блестя ровными, белыми зубами. — Ему это неопасно. Все пугаются, в первый раз.
Он протянул Ване флакончик с дезинфектором и попрыскал ему на ладони.
— Вотрите в руки, пока не просохнет, — велел, а сам ловко надел выдернутые из стерильной упаковки перчатки и, щелкнув чем-то, откинул в сторону один из двух находящихся на передней, широкой стеночке кювеза круглых окошек, похожих на иллюминаторы.
Ваня, трепеща и всерьез опасаясь, что сейчас грохнется в обморок от переизбытка чувств, робко просунул правую руку в отверстие и осторожно прикоснулся к ближайшей к нему детской ножке. Ножка была упругой под пальцами и довольно горячей, много теплее Ваниной кожи.
— Вот, молодец, — одобрил его действие медбрат. — У вас получается, папочка.
Альфенок чмокнул губешками, дернулся, но не проснулся. И Ваня осмелел, погладил его ножку сильнее. А потом, когда увидел, что с малышом не стряслось ничего ужасного и он продолжает мирно спать, целый и невредимый, просто положил раскрытую ладонь на выставленную кверху малюсенькую попенку и замер.
Сколько омега так сидел, держась за попку сына, полчаса, час? Время перестало существовать напрочь. Долго, наверно. Открывший кювез медбрат ушел куда-то, потом вернулся с подносиком, на котором стояли чашка с чаем и завернутый в бумажную салфетку приличный ломоть шоколадного, судя по цвету, кекса.
