— Вань?
— Да что!!!
— А с чего ты взял, что я ревную? Я вовсе не ревную…
Омега повернулся намыленной спиной и фыркнул.
— Ниже, — велел, отставляя с намеком ягодицы. — Там грязи море, надо бы потереть хорошенько.
— Уже тру, — член альфача мгновенно воспрянул от подобного предложения и заныл. — Тру, тру…
Ваня подался по-прежнему отставленной попкой назад, пока возбуждение Максима не уперлось ему в ложбинку, и заерзал, тело к телу, более не намекая, требуя — загони.
Его собственное достоинство, некрупное, но идеальной формы, уже стояло по стойке смирно, прижимаясь к низу живота. Готово к бою — рапортовало.
Сима принял вызов, подхватил кусающего губы, быстро дышащего любовника под плоский, с кубиками, живот и плавно, слитным, неспешным движением вошел в мокрую после недавнего траха, еще не успевшую закрыться, манящую дырку.
— Симочка, — счастливо всхлипнул Ваня, поддавая навстречу.
Ну, что за омега такой ненасытный, помыться толком не дает. Кошмар...
====== Часть 9 ======
Приостановившись на мгновение, Ваня перекинул из руки в руку пакет с продуктами и, шипя от боли, подул на освободившуюся ладонь — тонкие ручки врезались в кожу и оставили красный вдавленный след.
На площадке прямо перед омегой несколько альфочек и двое омежек кричали друг на друга, ругались из-за только что забитого гола. Совсем мелкие еще пацанчики, лет по пять-шесть.
Ваня поморщился — он устал после долгого рабочего дня, и их крики отдавались в голове нудной болью. Поспать бы пару часиков…
Колена что-то коснулось, и парень опустил глаза вниз. Ребенок, совсем крохотный, стоял, запрокинув кудрявую темную головенку, и смотрел, приоткрыв пухлый вишневый ротишко. К груди чудо прижимало плюшевого коричнево-золотистого потрепанного мишку с оторванным ушком.
— Привет, — вежливо поздоровался с малышом Ваня.
Чудо продолжало смотреть и молчало. А потом протянуло игрушку и улыбнулось, так светло и чисто, как умеют только дети, и предложило, выговаривая для своего возраста слова довольно внятно:
— Беи. Ты гусный осень. Миса холёсий.
Вот так. Даже двухлетка, и тот чувствует ауру исходящих от Вани печали и неудовлетворенности.
Впечатленный красотой и добротой малыша, омега присел на корточки и покачал головой.
— Спасибо, мой хороший, — он потрепал ребенка по нежной румяной щечке. — Но я не могу взять твоего мишку. Мишка к тебе привык и тебя любит. А я ему чужой, со мной он затоскует…
Малыш пискнул нечто невнятное, похоже, испугался, и дал деру. Не разревелся, уже здорово. Ваня проводил убегающего кроху задумчивым, погруженным внутрь взглядом и вздохнул.
