— Не выходи.
— Спокойно.
И внезапно нечто совершенно невероятное — кто-то проходил сквозь двери! Жена издала из себя какой-то писк. Совершенно жуткий звук, скорее, какой-то хрип. Марек чувствовал, что от страха прямо сейчас начнет стрелять на ощупь, в темноту, вслепую. Кто-то проходил сквозь двери. Дверь в квартиру. Никто не скребся, не стучал, не было отзвуков взлома. Все было так, словно бы… кто-то протискивался в них. В двери, запертые на два здоровенных замка и цепочку.
Парализующий страх… и снова инстинкты. Хофман успокоил дыхание, взбил одеяло у двери в спальню, занял позицию.
Сцена словно из итальянского фильма. Мужик в подштаниках, с револьвером; голая женщина с двумя телефонами в руках, и ребенок, начавший сходить с ума во сне, словно бы ему снился кошмар: бросался, стонал, попискивал. Их дочка спала на двухэтажной кровати. Хофман хотел подняться по лесенке, но до него сразу же дошло, что поступит плохо: он был правшой, так что собственным телом закрывал оружие от «нападающего». Марек какое-то время стоял на месте, не зная, что делать. И… неожиданно они УСЛЫШАЛИ, как кто-то идет по прихожей. И то был не отзвук шагов. Что-то там перемещалось? Ползло? Булькало? Жена заплакала. Хофман снова подумал про пистолет, который оставил в сейфе. Он подошел к двери (сердце колотилось, волосы и вправду поднимались дыбом).
— Не выходи!!!
— Я погляжу, что это такое. Ничего ведь не происходит. Спокойно, двери я проверял…
— Нет!!!
Хофман не мог успокоить дыхание.
— Сейчас я ему жопу отстрелю.
Хофман нервничал и совершил ошибку. Он повернулся к жене передом, а к двери спиной.
Неожиданно его голая супруга сказалу, совершенно спокойно.
— Он стоит в двери.
Две самые паршивые секунды. Марек в панике повернулся, отвел курок. В двери никого. Но он знал, что кто-то там стоит. Ребенок плакал во сне, крутясь с боку на бок.
Супруга повторила идеально спокойным тоном:
— Он стоит в двери.
Хофман никого не видел, но ЗНАЛ что кто-то — или что-то — в двери стояло. Темнота полнейшая, ничего не видать…
— Я стреляю!
— Не стреляй, — тот же самый абсурдно спокойный тон.
Ребенок бушевал на своей кровати, но никто не мог и пошевельнуться. Хофман не знал, как долго еще они стояли так на нервах и страхе, прерываемом дурацкими репликами:
— Стреляю!
— Не стреляй. Это ничего не даст.
— Что там с ребенком?
— Боже, не знаю…
— Звонишь?
— Куда?
— За помощью, в полицию. Набери хотя бы номер!
— Я не могу избавиться от этого пикания.
