— Я не чокнутый, — пощекотал её ухо губами. Да, снова дрожь — прекрасно! — Это даже не игра. Просто номер для новобрачных меня немного веселит. Представь, что мы молодожёны. Так, для прикола. Ведь тебе это ничего не стоит, правда?
Она молчит, моя молчунья. Я даже сам не понял, когда начал относиться к ней собственнически. Может, в тот миг, когда она сказала своё «да» ещё там, у скоростной трассы, где мчались машины и светили фонари. Тайна, которая пока не по зубам. Но для каждой тайны есть ключ, время, место. Сейчас есть лишь мы — голые и возбуждённые.
Сильно — я, немножко — она. Я раздет, а она — в нижнем эротичном белье. Я не стал его снимать. Ей идут чулочки и кружевной бюстгальтер. И трусики ещё пригодятся.
Я целовал её и гладил, шептал непристойности и играл сосками, лизал пупок и чувствовал, как она вздрагивает, напрягаясь. Кажется, её пронимало всё, что я делал. Но больше всего на неё воздействовал мой шёпот. Она любила ушами — в самом прямом примитивном смысле. Очень чувствительные ушные раковины.
Она вздыхала и дёргалась, будто я пропускал по её телу электрический ток. Отдавалась моим рукам, языку, зубам и влажнела. Горячая и уже раскованная вовсю. И когда она начала выгибаться навстречу, я взял её. Медленно, с перерывами, с мягкими толчками головкой в узкий вход.
— Хватит меня мучить! Сделай же это! — прорычала она низко, с хрипотцой, и обхватила меня ногами в шёлковых чулках. Непередаваемые ощущения. И я поддался её напору и призыву — вошёл до отказа одним движением и замер.
— Ну, вот и всё. А ты боялась. Не больно? — я ещё мог улыбаться. Она посмотрела на меня непонимающим взглядом. Оглушена, на грани. Ничего не соображает. А я продолжал лишать её «девственности» — играть в новобрачных из чистого упрямства, не желая сдаваться. — Сейчас будет хорошо, обещаю.
И я начал двигаться — толкался в неё напористо, чувствуя, как приподнимаются её бёдра, принимая меня. Она провоцировала, подгоняла, двигаясь со мной в унисон. Движения её вторили моим. Единый ритм, единый порыв — никакого диссонанса. Мы словно заведённые одной рукой и отпущенные на волю одновременно.
В какой-то момент я забылся. Голос похоти оказался сильнее, и я почти сорвался, пытаясь достичь пика. Тело скручивало в спазмах. Я хотел кончить.
— Ну же, давай! — подстёгивала она меня жарким шёпотом. И я давал, не соображая ничего. Был только я и моё желание. И её восхитительное тело, что принимало, обволакивало меня так сладко, так восхитительно плотно, что я готов был задымиться от её узкой красоты.
