Доберман сидел, поджав одну лапу и тяжело дышал.
— Домой, Браун! Беги домой! — приказала я.
Пёс не двигался с места.
— Домой! — сказала я чуть громче.
Доберман поднялся на лапы и затрусил прочь на трёх ногах. Где-то раздался шорох автомобильных шин. От испуга я распласталась на полу, молясь, чтобы это были не насильники.
Пусть это будет кто-то другой. Пожалуйста.
Машина проехала дальше по улице, не остановившись.
Я дико трусила. Это могли быть насильники или кто-то другой. Я могла вновь найти неприятности на свою голову или избежать столкновения с ними и спастись. Но я не сделала ничего.
Я ждала.
Возможно, в этот момент я окончательно призналась в своей слабости и трусости.
Но мне так необходимо было почувствовать рядом сильное плечо любимого мужчины, убедиться в существовании твёрдой мужской уверенности и способности вырулить из любой, даже самой сложной ситуации.
Ты мне так нужен.
Я не могу без тебя, оказывается, даже ступить и шагу.
Тишину подступающего вечера разрезал шорох автомобильных шин. Знакомый голос.
— Давай, Браун, покажи, где она.
Я подскочила на месте, давясь слезами. Доберман глухо лаял где-то внизу.
— Ира! — позвал меня по имени мой муж. — Ира, это я. Ир!
Я на трясущихся ногах добралась до двери чердака. Оттащила велосипед, ломая ногти, и распахнула дверь.
— Я здесь.
— Боже, Ира. Я сейчас! — голос мужа был полон заботы и тревоги, расплёскивающейся далеко вокруг.
Он был полон любви, которую я могла почувствовать так, словно трогаю её вживую кончиками пальцев.
— Ну ты даёшь, Ира!
Сергей стиснул меня и рухнул на пол, раскачивая в сильных объятиях.
— Дурочка моя, зачем ты убежала?
Сильные пальцы пробежались по лицу и шее, бережно стиснули талию.
— Что случилось?
— Я села не в ту машину. Меня увезли и хотели…
Я разрыдалась.
— Что-то успели сделать? Говори, Ир, не молчи! Ну?
— Нет. Браун успел помочь. Он кинулся на одного, а второй пошёл ему на подмогу. Я убежала и спряталась. Серёжаа-а-а-а!
— Ира. Ты меня с ума сведёшь. Я же сдохну от беспокойства. Когда я увидел, что тебя нет…
Муж стиснул меня крепче и начал хаотично целовать лицо и шею, руки, пыльные и грязные. Мужские пальцы размазывали слёзы по моим щекам.
— Не делай больше так, пожалуйста. Прошу тебя. Не делай. Я виноват, знаю. Но ты не должна так опрометчиво поступать. Не должна.
Я, наконец, расслабилась в крепких объятиях мужа.
