— Живу, — прозвучало очень неубедительно.
— Правда? — спросил насмешливо, раскусив меня.
Ой-ё-ёй.
— Да, — уже более уверенно.
Давай, Софа, ты взрослая, сильная. Папка не страшный зверь, он всего лишь монстр. Узнает всё, сразу же убьёт или, скорее, запрет дома под охраной. А уж когда разбор полетов начнется, он ведь мне и в другом городе жить не позволит, там быстренько везде кислород перекроет. Отец жесток, и у него слишком много связей. Поэтому хотела с Глебом по-тихому развестись, потом с Пашей пожениться и уже перед фактом ставить, в надежде, что пронесет.
— София?
Сглотнула.
— Пап, я часто в командировках, — призналась.
Очень часто.
— Часто или всегда?
Черт возьми, Глебушка, что ты молчишь? Говори что-нибудь, спасай!
— Папа, часто, но не всегда, — улыбнулась.
— Здесь даже не пахнет твоим присутствием. Где твои картины? Где хаос, который вечно тебя окружает?
Он прав, на мою квартиру страшно посмотреть чистюле: все как попало, в творческом беспорядке. А здесь сам интерьер холодный, серый, как у холостого мужика, у которого постоянно убирается домработница.
— Картины в спальне, мне нравится смотреть, как она рисует, — сказал Глеб.
— Поверить на слово? — отец снова насмешлив, но вот взгляд холодный, и Глебушку мысленно убил несколько раз точно.
Вай, так он реально на него зол.
— Могу показать, — усмехнулся муж, держа зрительный удар.
Мужик.
— У нас складывается впечатление, что вы нас держите за дураков, — процедил свекор.
Вот, ещё один монстр проснулся.
Куда я попала? Может, я выйду, они тут один на один поговорят, без моих ранимых ушек?
— Это я не понимаю, почему вы приезжаете без предупреждения, мешаете нам побыть наедине, начинаете допрос и пытаетесь хрен знает в чем обвинить! — разошелся Глебушка.
Во дает! Нас сейчас же по стенке размажут.
— Не понимаешь, значит, — нехорошо усмехнулся папка.
— Оставим это, пусть всё останется, как есть, — остановил свекор отца от тирады.
А у меня глаза бегали от лица сверка к отцу. О чем они молча разговаривают? Что должно остаться, как есть?
Ну, нельзя же так, я ногти готова грызть от любопытства.
— Хорошо, — с чем-то согласился Папа.
Глеб заметно напрягся, как и я.
— Вы нам ничего не хотите рассказать? — не выдерживаю мучительной тишины.
— Нет, доченька, ничего, а ты? — улыбнулся папка ехидно.
— А что мне рассказывать? — раскрыла глаза широко-широко.
— Не знаю, подумай.
У меня начался зуд на руках, так всегда, когда я слишком перенервничаю.
— Раз вам не о чем поговорить, то я бы хотел рассказать о наших планах, мы, собственно, поэтому и приехали, — включился свекор.
