— Не целую почти незнакомых людей, — пояснила я.
Настолько близкие отношения могли бы стать препятствием в сближением с Серовым. Да и люди вроде Ларисы психически нестабильны, легко может выкинуть что-нибудь.
— Пошли ко мне, — сказала Лариса, запрыгивая на ступеньки, — обещаю, приставать не буду.
Окно на первом этаже распахнулось и высунулась бабка, с желтым отекшим лицо.
— Шалавы мелкие, — сплюнула она, комком зеленой слизи, — чтоб вы от СПИДа умерли.
— Пошла нахуй, баба Таня, — ответила ей Лариса и приложила ключи к домофону.
Бабка что-то визжала из окна, поливая нас потоком брани. В дворе сработала автомобильная, не выдержав напора ругательств.
Мы поднялись на пятый этаж и Лариса открыла дверь, пропуская меня вперед. Квартира выглядела обычно — ковры, серые обои, недорогая мебель, но и Лариса сначала показалась серой мышкой.
— Кидай обувь, пошли торт хавать, — объявила Лариса.
Она поставила чайник, а я уселась в большое, желтое кресло. Оно выглядело неуместно на кухне, но оказалось очень удобное.
Лариса достала из холодильника половину кремового торта, увенчанного сиротливо лежащей клубничкой.
Глава чистильщика — Одержимость
Она выпорхнула из кухни и вскоре вернулась, переодевшись в короткую маечку до пупка и джинсовые шортики. Грудь у нее была красивая, высокая, приятно покачивалась при каждом движении.
Лариса посмотрела на меня и нарочито медленно наклонилась над столом, чтобы я успела заметить отсутствие лифчика.
Мне казалось, что она все же решила пофлиртовать. Но заметив безразличный взгляд, Лариса надула губы и громко застучала кружками.
— Встречайся со мной, — внезапно попросила она, — мне кажется, что я умру без тебя. Как только увидела, то поняла, что хочу, чтобы ты была только моей.
Лариса повернулась и быстро подойдя ко мне, прильнула все телом. Я почувствовала затвердевшие соски под ее майкой. Она хаотично целовала мое лицо, ее руки скользили по ногам и животу.
— Ты только моя, — шептала она, — никому не отдам. Только моя, прикончу любого, всех убью, разорву, сожру их кишки.
Лариса затряслась и резко дернувшись назад, упала на пол. Тело забилось в судорогах, а на губах выступила пена. Я только встала, как она изогнулась дугой над полом и упала обратно.
Похоже, что она страдает эпилепсией, но что могло послужить триггером приступа? Да и последняя фраза про пожирание кишок не вписывалась в любовное признание, даже такое пылкое.
Я осторожно склонилась над ней. Дыхание ровное, лицо немного покраснело. Вокруг глаз расползлись странно посиневшие сосудики.
