Сглотнув, Берингард насилу отлепил одну руку и сверху потянул паутинные волокна. Они поддавались легко, обнажая один за другим все новые слои паутины, пока не остался последний — тонкая липкая пленка, будто оболочка. Стоило только заглянуть внутрь, как волосы встали дыбом. В коконе, свернувшись, лежало существо. Человеческий младенец. Вот только совсем не похожий на мишку. Косточки крыльев были обтянуты кожей, длинные пальцы сжаты в кулачки. Восемь паучьих глаз крепко закрыты. И не младенец даже, что-то до него, нерожденное. Сглотнув, Медведь отступил на шаг, отпуская колыбель. Паутина затянулась, спрятав в себе существо. Чудовище. Совершенство Имагинем Деи. Тварь.
Дрожащими руками Берингард достал из-за пазухи огниво. Кем бы ни были эти неродившиеся еще младенцы, они были чудовищами, самыми настоящими. А раз они были крылатыми, значит, это не более чем еще один проект Имагинем Деи. Отвратительнейший проект.
Огниво выскальзывало из рук и отказывалось слушаться.
— Ну почему же?! Почему! Гори! Здесь все нужно сжечь, — трясущимися руками Берингард пытался снова и снова. Но когда понял, что даже после характерного звука огниво не высекает ни искры, схватился за секиру. — Что не излечивает огонь — излечивает железо!
И в то же мгновение его припечатало к стене. Паутина оплела по рукам и ногам, не успел он даже понять, что произошло. Лиловые путы обвили руки, пережали запястье, заставив выронить оружие, и секира тут же оказалась в паутине. Медведь попытался вырваться, но не смог. Вряд ли хозяин паучьей сети будет милосерден к тому, что ворвался к нему и попытался уничтожить его творения, какими бы жуткими они ни были.
Но у входа в комнату показалась хозяйка.
— Они мне дороги точно так же, как тебе дорога Берси, — тихо сказала она. И Берингард узнал этот голос. Перед тем самым мгновением, когда река накрыла его, а он потерял сознание, это она там была и она говорила.
— Ты, — насилу смог выдавить из себя он, не веря.
Она подошла ближе, и лиловый свет выхватил из полумрака ее силуэт. Темное бархатное платье изящно лежало по хрупкой фигуре, длинные рукава скрывали тонкие руки, но черные кисти с длинными паучьими пальцами было не спрятать. Бледное лицо, казалось, не хранило в себе ничего, кроме восьми черных бездонных, без зрачка и радужки, глаз. Они были словно в мельчайших осколках лиловых кристаллов, как небо, по которому Берингард пытался свериться. Хозяйка закрыла глаза, и Берингард смог заметить тонкий нос, бесцветные губы и черные спилы хелицер в углах челюсти. Смоляные волосы косами уходили назад, будто нарочно обнажая лоб. Жуткая.
