— С ангелами что не так?
Тора пожевала губами, не зная, признаваться или нет. Одному уже рассказала — сбежал, поджав хвост, только лапы сверкали. Но они — родные братья, они поймут.
— С ангелами все нормально, от призыва к призыву, от зверей к охотницам и птичкам. Дело не в них.
— Тянешь, ушастая, — Райга дернул за ухо и несильно потряс.
— Они разрушают семьи. Я свою никогда не создам — я не могу иметь детей. Но и смотреть, как уничтожают чужое детство, мне больно.
Братья переглянулись.
— Мы, в общем-то, тоже не можем, — одновременно. — Но разве это так важно?
Тора опустила голову и прижала уши. Важно. Для нее оно было очень важно. Она никогда не хотела быть матерью, но мысль, что для нее это просто физически невозможно, сильно давила и угнетала. Из выбора это превращалось в злой рок.
Помедлив, Тайгон первым обнял ее плечи и уткнулся лигриным носом в шею. Следом за ним, обхватив сестру за талию, прижался Райга. И Тора едва не взвыла, сама не поняв, от чего — то ли от боли, так гудело все тело, то ли от разделенной с ними безнадежности.
— Я хочу, чтобы они жили. Я хочу, чтобы Имагинем Деи больше не было. Чтобы у всех были семьи, чтобы все жили так, как когда-то жила я. Счастливо, — шмыгая носом, шептала она, вжимаясь в братьев. — Я хочу позаботиться хоть о ком-то.
— Куда же ты пойдешь, ушастая? — марципан сунули поближе к носу, и рыдания заглушились.
— Сперва в мужской храм в округе Кротов, — с набитым ртом едва разборчиво отозвалась она. Проглотила. — Я почувствовала где-то там вспышку силы Самсавеила. Видимо, это последние толчки. Потом все исчезнет. Затем буду думать. Наверное, пойду к императрице. У нее под ногами двенадцатый храм кошек, там должен быть хороший тайный архив. Еще с шисаи этими. Дел по горло.
Братья переглянулись за спиной, чему-то кивнули.
— В пустыню Скорпионов, значит?
Тора закивала, подняла на Тайгона мокрые глаза.
Затылок вспыхнул болью.
И в следующее мгновение все поглотила тьма и безвременность.
Лигрица завалилась на бок, выронив марципан. Райга, поморщившись, потер руку.
— Чуть не промазал, — толкнул сестру в плечо, но она действительно была без сознания. Забрал марципан, завернул в бумагу и отдал Тайгону. Его кимоно следом, а ее хаори запахнул посильнее.
— Она бы нас порвала, если бы ты промазал. В гневе ей крышу сносит к кумо, — брат удобнее подхватил бо и помог поднять девушку. Райга закинул ее на плечо и задумчиво уставился на мокрые лапы. Штаны, стянутые обвязками по голени, намокли и уже покрылись слоем соли. Мех как-то неровно торчал, на свежих ранах бугрилась кожа. Звериные лапы от плюсны казались тоненькими для лигрицы, сухой мех обычно скрывал это. Когти обломаны, одна из подушечек кровит.
