— Вы здесь все такие разные! Как отличить настоящую принцессу от ненастоящей? — с притворным простодушием спросила Кружена, хотя про себя в это время она отчаянно думала, вспоминая слова Имара: "Ты настоящая, потому что умеешь улыбаться…", а в этом королевстве не умели радоваться друг другу и никто ни разу не улыбнулся, значит, все здесь ненастоящие ненастоящие?"
— Настоящие принцессы никогда не участвуют ни в каких конкурсах, — снисходительно ответила Асана, не заметив серьезности в глазах Кружены, — потому что они уже по происхождению — самые прекрасные и самые свободные. Но если тебе здесь не по душе… Асана наклонилась к Кружене и страстно прошептала: — Я тебе помогу укатиться, только никому об этом не говори… Жди меня завтра и ничего не бойся! Спокойной ночи!
— Спокойной ночи! — прошептала Кружена, завороженная оранжевой тайной, рассеявшейся в комнате после ухода Асаны запахом цедры. — Все будет хорошо, все должно быть хорошо…
Яркое нарядное утро разбудило Кружену восторженными криками, доносившимися через неплотно прикрытые окна. У кровати стояла молчаливая женщина из кухни. В руках она держала плошку с сахарной пудрой.
— Вставайте, Ваше высочество! — проговорила женщина неласковым голосом. — Вам надо напудриться как можно слаще.
— Мне нельзя сладкого, — испугалась Кружена.
— Не капризничайте! Вы будете самой лучшей принцессой на все времена: белая, как сахар, сладкая, как сахар, — женщина зачерпнула горсть пудры и слегка рассеяла ее над кроватью, — в нашем королевстве не сладко живется только тем, кто сам не сладкий!
— Зачем же вы тогда одних соленых поварят на кухне держите? — Кружена решила отвлечь женщину любым вопросом, чтобы выиграть время. — Это у них наказание такое, чтобы ничего не съели? Вот почему у вас все такое невкусное: и каша, и десерты и Король ваш — пирог пригорелый…
Кружена не успела закончить оскорбительную фразу, потому что молчаливая женщина от злобы так взмахнула руками, что выронила плошку с сахарной пудрой себе на ноги.
— Помогите! — заверещала она трескучим голосом и попыталась ухватить Кружену за руку, чтобы обмакнуть ее в образовавшуюся сладкую пыль.
— А-пчхи! — раздался утробный звук, и остатки пудры унеслись с воздушной волной, отпечатавшись на темных стеклах распахнувшихся окон, как Млечный Путь невидимых созвездий — в ночном небе. Серебристый барашек потряс головой и слегка боднул под колени настырную женщину. — Пошла вон, растяпа! Доверить ничего нельзя…
