Человек непрерывно подёргивался, точно кто-то дёргал его за невидимые нити и постоянно бормотал нечто, отдалённо напоминающее стихи. Скорее всего это был ангельский язык, недоступный пониманию смертных. Я, впрочем, его тоже не понимал.
Прохожие старались держаться подальше от безумца, а когда он пытался к кому-нибудь приблизиться, вытягивая перед собой покрытые струпьями ладони, шарахались в стороны, с выражением ужаса на лицах. Одержимого Сида все считали если не прокажённым, то уж точно приносящим несчастья. Когда-то, насколько мне было известно, безумец учил гробокопателя Филама. Вместе они осквернили не одну сотню склепов и древних могил, отыскивая забытые клады и сокровищницы. И вот, после очередной находки у Сида напрочь съехала крыша, забыв попрощаться со своим хозяином. Теперь он тщетно разыскивал пропажу на улицах Сен-Сенали, распугивая прохожих своим видом и речами.
Безумец остановился, воздел руки к небу и тяжело рухнул на колени, упёршись лбом в пыльный камень. Итак, представление начинается. Подняв заросшее лицо Сид завопил:
— Они идут! Я слышу их тяжёлые шаги, под которыми содрогаются каменные плиты! Их лик сокрыт мраком, но они пришли за вашими душами и возьмут столько, сколько им заблагорассудится!
Небольшая группка слушателей собралась перед психопатом, вслушиваясь в его пророчества. Кто-то негромко хихикал, тыкая соседа кулаком; какой-то толстяк громко возмущался, понося полицию, не следящую за порядком; кто-то готовил милостыню. Сид, тем временем, продолжал исходить криком:
— Они приходят в ночи, и никто не властен остановить их! Их называют Тёмными Львами и тяжело прикосновение лапы льва, — я усмехнулся сообразив, откуда взялось удивившее меня название, — собирайтесь, разыщите треспы! Ибо только этим оружием можно поразить ночного хищника, крадущего ваших детей!
Внезапно Сид замолчал, будто у него перехватило дыхание и повернул голову, всматриваясь в толпу. Впрочем, и без того был понятен объект его интереса: сквозь стадо расступавшихся людей приближался огромный паланкин. Его несли на чёрных спинах рослые темнокожие мужчины, обнажённые до пояса, что позволяло оценить их гипертрофированную мускулатуру. Лица восьмерых носильщиков казались абсолютно невозмутимыми, невзирая на тяжёлую ношу, вынуждающую их истекать потом. От выступившей влаги чёрные тела стали блестящими, подобно поверхности полированного дерева.
Даже не зная, кого именно скрывает бархатная ткань балдахина, прохожие покорно расступались в разные стороны, отвешивая низкие поклоны. С темнокожими из далёкого Амиротеха шутки плохи, тем более, когда этих самых шуток они напрочь не понимают, принимая усмешку за оскаленные в угрозе клыки.
