Нос тут же уловил вкуснейший аромат свежего хлеба… И запах этот проникал ко мне с улицы… Ага, с балкона.
Что под окном вдруг построили пекарню, я сомневаюсь, а вот догадка относительно москвича, купившего вкусных булок, меня посетила.
Начала судорожно одеваться, подгоняемая урчанием внутренностей. Мистер сосед из одежды обеспечил меня лишь тем, что оказалось на веревке… И дело в том, что на верх был только бюстгальтер.
Что ж… Сам напросился!
* * *
Когда я элегантно перелезла перегородку (узкую юбку пришлось задрать), разделяющую соседствующие балконы и отодвинула шторку, являя таким образом себя во всей красе новому жильцу моего номера, Дима поперхнулся. Он в этот момент как раз пытался сделать глоток ароматного чая. Брюнет закашлялся, ударился ногой о стол, пытаясь подняться, последний от удара качнулся и чашка опрокинулась на пол, успев все свое горячее содержимое вылить на ногу все того же. Дима запрыгал на месте, но продолжал при этом на меня смотреть. Странно так смотреть… И не разгадать эти эмоции, настолько они противоречивые — то ли убить желает, то ли…
Короче, не знаю! Я есть хочу!
Раз ему не до еды… пока… Я ускорилась. Здесь уже медлить было нельзя, так как перед мужчиной находился всего лишь один круассан, посыпанный орешками с начинкой из ягодного джема…
Ммм… Вкуснятина! От голода обоняние обострилось, впрочем, как и рефлексы.
Быстренько схватила вкуснятку и откусила внушительный кусок. Языка тут же коснулось кисло-сладкое клубничное варенье. Я прикрыла глаза от удовольствия, мне сейчас казалось, что ничего лучше в своей жизни я не пробовала.
— Благодарю! — пока Дмитрий кашлял… Снова опустился на стул и кашлял.
Ой! Что-то он покраснел уже…
Хорошо!
Женское сердце сжалилось и я решила помочь. Я же добрая… Да и так проблем в принципе достаточно, а то еще с трупом возится…
— По спинке постучать? — мне хватило полминуты, чтобы проглотить вкуснейшую булочку в мире и облизать пальчики.
— Кхе… Д-да! Кхе… — он пытался встать, но новый приступ не давал подняться.
Зашла со спины и сильно похлопала несколько раз его по спине.
К счастью, москвичу стало легче. Настолько легче, что он вскочил со стула и вцепился в свою спасительницу, явно желая скорее меня отблагодарить.
— Я тут помираю, а ты! И вообще, это все из-за тебя! — зарычал он, держа меня за плечи. — Оденься!
И вот в меня полетело покрывало, резким движением стянутое с кровати.
— Где благодарность… за спасение, я не поняла?
