— Что именно? — в уголках губ Ени появилась улыбка, а тонкие пальцы обхватили стеклянную чашку, на которой была нарисована заснеженная вершина Эр-Салег.
Йонне посмотрел на неё, задумчиво покрутив в руках вилку.
— Ты из Сверге, верно?
Ени кивнула.
— Ты прав.
— И ледяная, — продолжил он, окрылённый успехом, пусть и таким незначительным.
Она усмехнулась, отламывая кусочек от лепешки.
— Всё верно говоришь. И я очень рада, что первым мне попался именно твой дом. Потому что, честно говоря, я не помню, сколько брела по лесу, пока не оказалась тут.
Йонне приподнял бровь. Брела? Это что-то новенькое.
— Почему лес, Ени? — спросил он ровно и спокойно, при этом неотрывно глядя ей прямо в глаза. — Чтобы добраться до Кристианнсанда есть множество путей: от такси до афлаев и скоростных стрел по воде.
Происходящее принимало всё более странный оборот. Ени наколола на вилку креветку, делая вид, что ничего более важного сейчас нет.
— Есть, конечно, — сказала она немного глухо, будто находясь где-то не здесь. — Но меня бы очень быстро вычислили. И я бы никогда не смогла оказаться в Норге. Впрочем, вряд ли бы я вообще сумела где-то оказаться.
Йонне стало немного не по себе, однако он не собирался подавать виду. А только протянул руку и коснулся пальцами ладони Ени, лежащей на столе. Она не отреагировала, но сделала протяжный выдох.
Внутри почему-то всё сжалось. От предчувствия чего-то… невообразимого. Но Йонне не собирался отступать и тихо сказал:
— Расскажи, что с тобой произошло.
Ени перевела на него взгляд и произнесла без малейшего намёка на страх или разочарование:
— У тебя будут неприятности.
Йонне на мгновение потерял дар речи. Вот это поворот. Чего только не бывает. Заявление серьёзное, однако на губах Ени неожиданно появилась улыбка. И совсем не та, что была до этого: безразличная и скупая. А наоборот — мягкая и даже тёплая.
— Я должна была предупредить. Во всяком случае, тот, кто помог мне, должен понимать, чем ему это может вылиться.
— Ты умеешь утешить, — пробормотал Йонне, сам не заметив, что перешёл на «ты».
Ени вздохнула, качнула головой и убрала за ухо белокурую прядь.
— Понимаю, что прозвучит в чём-то нелепо, но это чистая правда. Меня зовут Ени Нистрём, уроженка Сверге, тридцать девять лет.
Йонне чуть не поперхнулся отваром из трав. Тридцать девять? Ничего себе! Да ей вовек столько не дашь! Ну, за двадцать — да, но тридцать девять? Она хмыкнула.
— Холод творит чудеса. Или ты не знал, что ледяные и живут дольше, и выглядят моложе?
