Звонит телефон. Замедляю ход и выключаю музыку. Смотрю на экран: Папа. Хм, давно не виделись.
— Да, Алексей Константинович.
— Ты ещё не дома? — получив отрицательный ответ, полковник задаёт вопрос, выбивающий меня из колеи, — Послушай, Леонид, ты же знаешь Анастасию Михальчук?
— Э-э…Ну, да.
— Начальник медблока, — уточняет Папа, — Мы именно про неё говорим.
— Знаю. Мы вместе учились, ну и…Дружили, в общем.
— Понятно, — Ты в курсе, что последние пять лет она работала в одной из обеспечивающих групп спецсектора? Из тех, что курирует лично Егоров?
Я принимаюсь лихорадочно шерстить воспоминания. Упоминала ли об этом Настя? Вроде бы, нет. Да собственно, она вообще не вспоминала о последних годах жизни. Настя работала в спецсекторе, у жаб?
— Понимаешь, какое дело, — продолжает Папа, — Поднял список кадровых перестановок за последнее время и некоторые моменты вызвали очень сильное недоумение. Что ты, кстати, про неё можешь сказать?
— Настя — хороший человек, открытый и добрый. Была, — внезапно я понимаю, что совершенно не знаю ту Анастасию Михальчук, которая изучала мои показатели и предлагала испытать новое средство, — Ну, собственно, вот и всё.
— Ладно, отдыхай.
Папа отключается, а я остаюсь в полном недоумении. Что это было? Зачем он звонил? Почему спрашивал именно про Настю? Позолота дня мало-помалу сползает с торжественных фасадов, солнечный отблеск прячется за мрачными тучами.
К дому я подъезжаю терзаемый непонятными подозрениями и опасениями. Может, кто-то узнал о несанкционированном использовании препарата? Тогда стоит объяснить, что я сам дал согласие и всё делалось в полном осознании происходящего.
Когда закрываю дверь и ставлю машину на сигнализацию, с неба начинают срываться крупные капли холодного дождя. Некоторое время неподвижно стою, подставляя лицо под ледяные уколы и ощущаю, как влага испаряется с горячей кожи. Потом чувствую чей-то назойливый взгляд и вижу неизменных бабок, обожающих чехвостить обитателей подъезда, проходящих мимо дежурной лавки. До сего дня, как мне кажется, один я не получил почётного звания: «наркоман». Ну что же, давно пора.
Убегающие от непогоды старухи специально задержались под начесом, чтобы поближе рассмотреть меня. Вежливо здороваюсь, получаю в ответ: «Доброго дня, Леонид» и прохожу мимо. Странное дело, в квакающих голосах сплетниц звучит нечто угрожающее. Или мне просто кажется?
Лифт, как обычно, торчит на самом последнем этаже, так что приходится подождать. Всё это время на площадке между первым и вторым этажами кто-то методично бьёт мячиком о бетон.
