— Ты про эту, — поморщился Вильям, — помню.
— Да, разумеется, ты её помнишь, — улыбнулся глядя ему в глаза Кристоф, — а я её любил и уже договаривался с её отцом о помолвке. Но что сделал ты…
Вильям замолчал, и лишь сжав зубы, отвёл взгляд. А Кристоф двигаясь по кругу вокруг кресла, к которому был прикован второй принц, грустно улыбнулся и проговорил:
— Да, я в тот день встретился с её отцом и получил предварительное согласие на помолвку, а после направился на её поиски, и тут меня догнал твой личный слуга и попросил меня подойти в твои покои, куда я и направился. А войдя внутрь, я увидел как ты трахаешь посадив себе на колени золотоволосую девушку, которая от количества выпитого не могла говорить и лишь стонать, а потом… Ты помнишь что сказал, брат?! — крикнул Кристоф в лицо старшему брату.
Однако Вильям не ответил и лишь закрыл глаза…
— Не хочешь присоединиться. — Повторил Кристоф в прошлом сказанные ему слова. — Не хочешь присоединиться! Присоединиться к брату, трахающему мою любимую невесту!
— А ты изнасиловал свою младшую сестру…
— Да, но ты знаешь, почему я это сделал?! Знаешь?! — крикнул в лицо второму принцу Кристоф, — тебе знакома моя мать, но ты не знаешь её! Да, не знаешь! Она не позволяла мне ничего… Считая меня ублюдком который не должен был рождаться, но при этом любила свою маленькую доченьку. — Ядовито выплюнул Кристоф. — Она постоянно издевалась надо мной, ставила эксперименты на ментальной магии, а вы… Никто из вас не остановил её, хотя вы видела и знали, что она со мной делает! Поэтому я и сделал больной той, кого она действительно любила. Да, а теперь она заживо сгниёт в подземельях, куда её посадил наш младший брат…
— Что ты задумал?
— Тебе это точно не понравится. — Улыбнулся третий принц.
— Ты кастрируешь меня? — дрогнувшим голосом спросил Вильям.
— Я, по-твоему, похож на чудовище? Да и мерзко это лишать тебя одного из удовольствий в этой жалкой, прогнившей жизни. Нет, брат, я выбрал тебе другое наказание…
Глава 4. Свобода и рабство
Олуэн Зерг спустилась в подземелье и, положив на стол большой рюкзак, посмотрела на Эдиту и строго проговорила:
— Давай надевай ту одежду, что я принесла тебе вчера.
— Зачем ты меня остригла? — тихо закипая, спросила бывшая принцесса. — Мне нравились мои волосы.
— Так тебя никто не узнает, тем более что ты сейчас именно в том возрасте, когда голос ломается, и мальчики могут говорить как девочки. Быстрее!
— Почему ты спешишь? — спросила Эдита, бросившись к одежде и быстро одеваясь.
