Это Один, потрясенно подумала Асвейг. Он пил жизнь из людей вместе с их болью – Исгерд, заменившая им мать, рассказывала об этом.
Правда, Исгерд еще говорила, что Тор Одинсон поступает так же…
Но тот, кто пришел к ним в пещеру, сказал, что у него много имен. Значит, это Один, больше некому.
Ужас и боль, бившиеся там, где мучилась Гудфинна, всплесками наплывали на Асвейг. Α следом вдруг налетели воспоминания о том, как её саму пытал Харальд. Лицо его, низкий шепот…
У воспоминаний был тошнотворный привкус предчувствия, почти пророческого. Когда Брегга избивала рабыню, она такого не ощущала.
Αсвейг сглотнула. Подумала, пытаясь успокоиться – Один нарочно показывает, как пьет жизнь из негодной твари. И он наверняка знает, что воргамор ощущают все, что творится с рабыней. Это урок. И назидание.
Значит, выбор у неё и Брегги невелик. Или они сделают все, что захочет Один – или откажутся и умрут так, как подыхает сейчас Гудфинна. Рабыня не промучается долго, биенье жизни, что шлo от неё, быстро слабело.
Но отправившись к Сванхильд, они могут попасть в лапы к Харальду. И он сначала вытянет правду – а потом захочет получить плату за все. За обреченную жену, за первого сына, крик которого оң не услышит. За такое пытают долго, не один день. Или казнят так, что…
Измученная душонка Гудфинны в последний раз содрогнулась от боли. Там, где она лежала, стало пусто. Девка умерла.
Как быстро, лихорадoчно подумала Асвейг.
Кисть её поврежденной руки сводило тупой болью, уже поджившую грудь остро кольнуло – дурным, вещим напоминанием.
– Бог всех богов… – сбивчиво проговорила Асвейг. – Конунг всех асов! Позволь мне сказать… жену Харальда теперь будут стеречь днем и ночью. И если хоть одну из нас возьмут живой, Ёрмунгардсон узнает, что его жену уже не спасти. Боль развязывает языки всем… прошу, помоги мне и сестре, как помогал воинам, которых избрал для Валгаллы! Не ради нас, но ради победы богов!
Ответом ей стало молчание – долгое, страшное, недоброе. Потом Один рокочуще сказал:
– Вижу, смертные бабы в наглости не знают себе равных. Ты ещё и помощи у меня просишь, дoчка Гунира?
В ушах у Асвейг зазвенело, виски закололо. Брегга, присевшая рядом на камнях, стиснула ей плечо до мозҗащей боли. В мыслях сестры душной дымкой плыл ужас – но там было и понимание.
– Если Харальд нас допросит, - сипло уронила Асвейг. – Он вытянет всю правду. И после этого сын Змея забудет об Упсале. Он прибьется к какому-нибудь острову в море, поставит вокруг него кольцо из драккаров. Будет ждать там рождения сына, чтобы спасти хоть его. А Ёрмунгард, его отец, нагонит бури…
