Следом она вскинула голову. Прогнулась, пытаясь выпрямиться – и Харальд позволил ей это. Ладони, придавившие спину жены, скользнули к мелким плечам. Погладили их поверх плаща.
В уме у него пролетела недобрая мысль – может, через полмесяца она уже никого не пожалеет. И перестанет заступаться за других. Как знать, какой станет Сванхильд, если колдовство с крысами побороть не удастся?
А может, через полмесяца её и клетка не удержит. Не удержит – и не убережет…
Откажу сейчас, а потом буду вспоминать эту просьбу, подумал Харальд. То, как отказал. И ведь дело-то нетрудное. Вместе с кораблями из Вёллинхела у него наберется шестнадцать драккаров. Почти на каждом есть мужики, которым приходилось плавать с живой добычей.
Шесть баб – не велик груз. Палубу они ему не протопчут…
– Я тебе одежду приготовила, Харальд, – проговорила вдруг Сванхильд упавшим голосом. - Чистую. Надо было сразу сказать… там, на крышке сундука, рядом с тобой лежит. И тут есть вода для умывания. Хочешь, намочу какую-нибудь тряпку, чтобы ты обтерся, прежде чем переоденешься?
– В бане ополоснусь, - проворчал Харальд.
А потом отловил ладонями её лицо. Бережно сжал, она выдохнула:
– Бани, наверно, и не топил никто. Сейчас попрошу кого-нибудь сбегать…
– Не надо, - уронил Харальд. – Я не баба, дротнинг. Если на воде нет льда, значит, ею уже можнo мыться. И я возьму с собой тот груз, о котором ты меня попросила. Χоть будет кого утопить в море, если ты опять ослушаешься.
Сванхильд даже не вздрогнула. И он почему-то этому обрадовался. Добавил:
– На рассвете мы отплываем. Пересмотри одежду, которую принесли из опочивальни. Сложи то, что нужно для дороги, в два сундука. Все остальное мои парңи уберут под палубу – и привяжут, чтобы поклажа не каталась от борта к борту. Так что в дороге ты до этих сундуков не доберешься.
Затем Харальд поцеловал Сванхильд – торопливо и жадно. Приказал, все ещё касаясь губами её рта, мягкого, с легким привкусом медового эля:
– Береги себя. Если вдруг станет не по себе, тут же кричи. Как…
Он споткнулся. Слово «детеныш» Сванхильд не нравилось, а от «ребенка» у него сластило во рту, будто хлебнул сладкого пойла, которое любят только бабы.
– Как твой живот? – пробормотал наконец Χаральд.
– Ребенок нынче толкнулся в первый раз, – тихо ответила жена. - Ночью, сразу после того, как меня укусила крыса. Но потом – ничего. И сейчас не шевелился…
– Раз толкается, значит, руки-ноги уже отросли, - спокойно заметил он. - И то, что лежит теперь тихо – тоже хорошо. Чего без дела пинаться?
