- Ах ты, рыжая нечисть, чтоб те сгинуть! Ишь, че вздумал!
По ветвям над моей головой как волна прошла, и несколько листьев осыпалось на землю, но, подняв глаза, я никого не увидел. Хозяйка остановилась, запыхавшись, постояла немного среди деревьев, гневно озираясь по сторонам. Затем, наконец, сдалась и повернула назад.
- Ничего, еще попадешься у меня, прохвост чумазый! – бросила она на ходу. – А ты не мешайся тут посреди дороги! – раздраженно оттолкнув меня, она двинулась обратно к домам, опираясь на свою метлу.
Ошарашенный, я продолжил путь. Внезапно как молния промелькнуло что-то, и передо мной возник тот самый подросток, привезенный господином Ильба накануне. От неожиданности я снова вздрогнул.
- Не успели вчера толком познакомиться, - улыбнулся он мне. – Я Маура, хотя это ты уже знаешь.
Он вынул из-за пазухи маленький узелок, в котором оказались соты с диким медом:
- Бери. Это тебе.
Я недоверчиво принял дар, сразу не удержавшись и откусив краешек сот.
- Спасибо, господин...
- Да что ты заладил с этим «господином»? – воскликнул он. – Ладно уж Ильба, но я-то?
- А кто же вы? – спросил я так же удивленно.
- Я тебе только что сказал! Ну откуда вообще появились эти обычаи? Кто-нибудь знает?
- Какие обычаи? – не успевал я проследить за ходом его мыслей.
- Забудь, - махнул он рукой. – Так ты Баназир, значит. А «Бан» можно?
- Как вам угодно, господин.
- Слушай. За каждый раз, когда ты меня так назовешь, будешь получать щелбан. Понял?
- А что это такое?
- А вот что, – он щелкнул меня по носу, совсем легонько. – Но в следующий раз мало не покажется.
Если бы он впоследствии исправно приводил в действие свою угрозу, то вскоре на моем носу не осталось бы живого места, так как я не мог и помыслить о том, чтобы обращаться к нему как-то иначе. Каким бы ни было его положение до этого, теперь он являлся приемным сыном господина Лабинги и будущим наследником имения, а значит, и моим хозяином [1] тоже.
С любопытством разглядывая румяное лицо собеседника со свежей царапиной поперек переносицы и одной из щек, я непроизвольно отметил про себя, что веснушек у него не было совершенно, что его нос был весьма непривычной формы – прямой и чуть заостренный, но с поперечной выпуклостью над кончиком, и что подбородок его был отмечен неглубокой вытянутой ямочкой.
- Хватит на меня пялиться, - не выдержал он, и я тут же смущенно отвел взгляд.
- А за что... – решился поинтересоваться я, вспомнив о преследовавшей его хозяйке.
