Словно сквозь туманную пелену, в полубеспамятстве я вдруг ощутил обнявшие меня крепкие руки, осторожно приподнимающие мою голову и нежным прикосновением отводящие спутанные влажные кудри со лба. С трудом разлепив горящие веки, я увидел совсем близко склонившееся надо мной знакомое лицо, очень крупные выступающие белые зубы и подбородок с узкой вертикальной вмятинкой, почувствовал теплое дыхание с запахом сушеных листьев мяты и дикого меда.
- Давай-ка, выпей, - к моим губам поднесли край глиняного стакана с чем-то, от чего исходил благоухающий пар. – Не бойся, это не будет царапать.
Я подчинился, с наслаждением глотая сладко-пряный медовый отвар, пахнущий липой, который легко и безболезненно проскальзывал в горло, мгновенно согревая все внутренности и пробуждая меня к жизни.
- Вот так, - улыбнулся Маура, сидя рядом и придерживая мои плечи свободной рукой. – Ничего страшного. Скоро будет полегче. У вас здесь дико холодно, - сказал он моему отцу, когда тот приблизился к кровати. – Я заберу Бана в дом, пока он не поправится. Идемте с нами.
- О нет, господин Ильба не позволит, - покачал головой отец. – Вы же знаете, не положено это...
- Ну, это уж чересчур, - возмутился Маура, сгребая меня в охапку вместе с одеялами и выходя за дверь.
- Не могу я взять его сюда, - отвернулся Ильба, отходя к полкам. – У меня самого здоровье совсем никудышное в последнее время, ты же знаешь. Если лихорадкой заразит, не перенесу зиму. Возьми дров, еды, сколько нужно, чтобы у себя перезимовали.
Маура сидел у большого стола со мной на коленях, согревая своим телом.
- Ильба, почтенный, пожалуйста...
- Не делай из меня чудовище, Маура, - вернулся старик к столу, приглаживая тонкие седые волосы. – Пойми меня. Ты обещал не перечить.
Со вздохом поднявшись, его наследник поплелся обратно к выходу, избегая смотреть мне в глаза.
Ночью я часто просыпался, ворочаясь, и при тусклом свете лучины с облегчением убеждался, что Маура не ушел, а все еще сидит рядом, время от времени промокая мое лицо смоченной в тазике прохладной тканью и успокаивающе гладя по голове.
- Ты весь горишь, - пощупал он мой лоб, когда ночь уже была на исходе.
Поднявшись, он выдвинул из угла большую медную лохань и подвесил над очагом котелок с водой.
- Надо тебя искупать, - пояснил он.
- В такой холод?! – со страхом вскрикнул мой отец, проснувшийся к тому времени. – Да он же окочурится сразу!
- Не волнуйтесь, Ранугад, - успокоил его Маура. – Это снимет жар, мы тут же завернем его обратно в одеяла.
