, как это происходило в другой истории. Экономика, политика, военное дело – безнадёжно. Заученные фразы и такие же заученные шаблонные решения, вдолбленные воспитателями, а понимания нет.
Может, всё-таки попробовать? Не в лоб, а исподволь, потихонечку?
Алекс прокачал мысленно варианты разговора, достаточно правдоподобно представляя себе реакцию Его Величества. Может и сработать, хотя затянется это на месяцы, причём не факт, что в конце обернётся хоть каким-то положительным результатом.
– Узнай, Его Величество у себя? – Спросил он приставленного лакея. Оказалось, что да, причём в кабинете и один, случай не частый.
Фокадан поспешил туда, едва не срываясь на неприличный во дворце бег.
– Куда! – Остановил его секретарь, – а это вы, Полковник, проходите.
Взгляд канцелярской крыски стал влажным и восторженным – так смотрят школьницы на своих кумиров. Настолько похоже, что попаданца передёрнуло от нахлынувших ассоциаций[157].
– Его Величество у себя?
– У себя, Полковник, – секретарь, едва не обожествлявший Фокадана после серии изобретений, изменивших мир, ухитрялся произносить некоторые слова с заглавной буквы.
– Только, – замялся крыс, – зубы у него.
Алекс кивнул – дескать, понял, и открыл дверь. Людвиг сидел в кресле оплывшей тряпичной куклой. На столе баночка, в руках тряпицы и… характерный запах хлороформа.
Попаднец уже знал, что в этом времени хлороформ частенько используют при зубной боли, но только сейчас дошло. Людвиг Второй – токсикоман[158]. Отсюда его постоянные грёзы, детскость и несуразные выходки.
Молча закрыв дверь, ничего не ответил секретарю, и вышел, обдумывая ситуацию. Как теперь быть, он плохо понимал, сталкивался с таким ещё дома, на подработке.
Парнишка-разнорабочий вёл себя как ребёнок лет десяти. Ситуацию прояснил тогда сосед парнишки – оказалось, ребячливый разнорабочий в детстве токсикоманил, что и сказалось на интеллекте. Он просто не вырос интеллектуально.
Хлоформ, конечно, не ацетон, и не даёт заметной деградации личности, но последствия всё же видны, Людвиг регулярно пребывает в мире грёз. И всё его стремление к культуре, это неосознанное стремление вернуться обратно.
Как быть, Алекс решительно не понимал.
