– Всё, парни, – скомандовал Фокадан через два часа, – привести себя в порядок и отдыхать.
Большего за короткий промежуток времени не сделать, так что пусть хоть руки перестанут дрожать от усталости.
Алекс вынул сигару и тут же спрятал обратно. В последнее время начал часто курить в нервных ситуациях, пора прекращать. Сев на охапку прутьев, прислонился к плетёной стене и прикрыл глаза, давая им отдых.
Страха как такового нет, только фатализм и железебетонная уверенность, что всё идёт должным образом. Попаданец не слишком-то верил в интуицию, так что скорее всего, таким образом отражается усталость – как физическая, так и психическая.
– Командир, командир… – разбудил его голос ординарца.
– Я заснул, Роб?
– Да, командир, – хмыкнул тот, подавая кофе в большой, не слишком-то чистой медной кружке, вместе со слегка заплесневелой галетой, – подходят. Минут через пять будут здесь.
– Славно, – искренно отозвался Алекс, принимая нехитрую еду, – а то ждать надоело.
Роберт засмеялся негромко, он как никто понимал полковника. В своё время мужчина многое успел повидать и натворить. Попаданец знал о его браконьерском прошлом и нескольких драках со смертельным исходом. Подозревал же… по крайней мере парочка умышленных убийств за Робом наверняка имелась. Алекс немного знал ту историю с рейдерским захватом семейной фермы и считал, что в той ситуации парочкой трупов не ограничился бы. Ну то есть нынешний он.
Так и получается, что по Закону ординарец преступник, а по Правде за ним нет больших грехов. Драки же… так в Нью-Йорке потом жил, там такое не редкость. Если на тебя с ножом идут, как-то не до сантиментов – либо сам нож вытащишь, либо всё…
– Гусары, полковник! – Ликующе голосом доложил один из разведчиков, наблюдавший в подзорную трубу за сигналами товарищей на том берегу.
– Славно, славно, – с Фокадана слетели остатки сна, – амуницию с тех дуриков успели снять? Ну так повесьте на жерди, может и не удержатся.
Трофеи показательно развесили на нескольких жердях, и гусары оправдали свою репутацию[196], сходу попытавшись атаковать, влетев всем эскадроном[197] на тщательно подготовленное рукотворное болото. Две лошади, влетев в топкую грязь, сломали ноги и забились, жалобно крича. Один из гусар влетел в грязь лицом, да так и не поднялся, задохнувшись.
Загрохотали выстрелы, и лучшие стрелки батальона менее чем за минуту ополовинили численность врага. Отступить удалось менее чем трём десяткам гусар, причём добрая половина из них ранена.
