О подмене мужества наглостью
«Similis simili gaudet» («Свой своему рад»).
Латинский афоризм
«Кого заботит, что говорят гои? Только одно имеет значение — что делают евреи!».
Давид Бен-Гурион
Все беззащитнее душа
В тисках расчетливого мира,
Что сотворил себе кумира
Из темной власти барыша.
Анатолий Передреев
Чадящие словесные выхлопы неприкасаемых «креативных» субъектов, обвешанных разнокалиберными государственными наградами и премиями, как козел репьями, подхваченные единоплеменниками и поддерживающими их шабесгоями, создают порой довольно удушливую атмосферу, требующую свежего ветра и даже очищающей грозы.
Продолжающееся десятилетиями местечково-хазарское засилье было лишь однажды (в 1977-м году) развеяно таким ветром — смелыми, отважными для того времени выступлениями С.Ю. Куняева и В.В. Кожинова в дискуссии «Классика и мы». Это был настоящий русский прорыв, сразу изменивший соотношение сил в области литературы и всей культуры, поскольку его отголоски достигли самых отдаленных уголков страны.
== Могучую Хазарию погубили евреи набившиеся во власть. Читайте об этом книгу Льва Гумилева «Открытие Хазарии». ==
Это событие позволило русским писателям и поэтам почувствовать свою этническую идентичность и достаточно критично посмотреть на состояние литературы и искусства, в которых именно русским творцам оставалось все меньше места.
Без меры самоуверенно и поспешно воспарив над грешной землей, «богоизбранные» «супергении» позволяют себе слишком много гнусного, грязного и извращенного, пытаясь привязать собственную гниль к Русской культуре, поскольку твердо уверовали в свою особую произвольную избранность, кагальную непогрешимость и корпоративное всесилие.
== Где проходит граница между «корпоративным всесилием» и «корпоративной бандомафией работников культуры»? Ведь есть и такая разница во всех ситуациях вокруг культуры? ==
А посему ни за какие эпатажные выходки, демарши, выбрыки, граничащие с крайне циничным хулиганством, а также за самые невероятные извращения они ни малейшей ответственности не несут, прикрываясь своей творческой вседозволенностью, круговым всепрощенчеством и обильно уснащая их фразеологическими изысками. Да и землю, очевидно, сии нахрапистые мэтры внутренне считают недостойной попирания ее своими штиблетами.
При этом в усердно-болтливых поисках себя они, как правило, теряют чувство меры и даже те скудные фиговые листки ущербной нравственности, которые приобретали благодаря усилиям родителей, где это удавалось, но больше всего — усилиями школьных, а потом и специфически-профессиональных учителей, учивших далеко не по-русски (здесь условно русской могла быть только форма, но не содержание).
