— Мы не говорили о том, что ты приз, как раз, — пытается уточнить Ной.
— Но если бы мы соревновались, то очевидным выбором был бы Я, — отмечает Эйден. — Я горяч.
— Заткнись, засранец, — рычит Ной.
Я даже не пытаюсь сдержать свой стон.
— Ты отправил надувных кукол в мой дом, а потом открыл дверь голым, когда я принесла их тебе.
Эйден усмехается, явно довольный собой.
— Да, так и было.
— А ты, — говорю я, указывая на Ноя. — Ты порвал моё платье и дотронулся до моей груди на благотворительном мероприятии!
— Ну, чёрт возьми, когда ты так говоришь, это звучит неловко, — отвечает Ной.
— На самом деле, это больше похоже на нападение, — поясняет Эйден. — Уверен, что это преступление.
Я поворачиваюсь к нему спиной.
— Говорит парень, который запустил беспилотник на мой задний двор?
— Беспилотник звучит не так гнусно и дерьмово.
— Громкие слова. Ты узнал об этом из еженедельного календаря? — Ной уставился на Эйдена.
— Я узнал много громких слов таким образом, — говорит Эйден, фыркнув. — Это был радиоуправляемый вертолёт. Дорогой, но все же.
— Такое чувство, что мы продемонстрировали не самые лучшие свои качества, — отмечает Ной.
— Говори за себя, — отвечает Эйден. — Я просто отлично справился.
Позади меня Брукс громко фыркает.
— Если вы думаете, что это «просто отлично», мне любопытно узнать, что такое «ужасно».
— Послушай, милая, я делаю тебе одолжение, жертвуя своё ранчо на благотворительность, — ворчит Ной.
— О, конечно, идущий на всё хороший-парень-жертвующий-на-благотворительность, — саркастически замечает Эйден.
Я рассердилась из-за слов Ноя.
— Делаешь мне одолжение? Ну, думаю, я должна быть благодарна, что ты сделал мне одолжение, после того как облапал меня на людях.
— Ты сам напросился, — присвистнул Эйден, поднимая брови, глядя на Ноя, чьё лицо краснеет. — Я не могу поверить, что ты назвал её милой.
— Говорит парень, который назвал меня сахарными сиськами при встрече со мной?
— В свою защиту скажу, что не знал, что ты дочь Президента.
— Почему-то я сомневаюсь, что это что-то изменило бы. — Я поворачиваюсь к Ною, мое раздражение только усиливается. — Ты можешь оставить себе своё одолжение, и ты можешь оставить себе своё ранчо. А также оставь при себе активный подход к благотворительности, потому что проводить с тобой время на ранчо, даже если это для заслуживших детей, не стоит того.
— Ты собираешься с ней на ранчо? — спрашивает Эйден. Его ноздри раздуваются, и на секунду мне кажется, что я вижу выражение собственничества на его лице. Проблема в том, что вместо того, чтобы вызвать у меня отвращение — так бы логическая часть меня отреагировала — от этого выражения меня охватывает возбуждение. Но я стряхиваю это чувство, скрестив руки, когда Ной бросил на Эйдена взгляд чистой ярости, и произношу:
