— Благодарю за доверие. Но… Скажите… Разве вы сами способны поверить в то, что господин Като — трус?
— Ты не дашь мне успокоиться, да?
— Мой господин… Это гложет ваше сердце.
— Ах, вот оно что… малыш… я так счастлив, что у меня есть ты… — уголки глаз Хидэёси увлажнились, — но не надо снимать груз с моей души, перекладывая его на свою. Впрочем… ты прав. Раз уж ты не намерен оставить меня наедине с моим гневом и болью, тогда сиди и слушай. В тот раз я ведь созвал вас всех не просто так. Я хотел, чтобы вы могли выслушать обвинения. И хотел услышать, что скажет на это Киёмаса. Он никогда не стал бы мне врать. И если то, что я узнал прежде, было ошибкой, то разве бы я не поверил его словам? Разве для всех присутствующих не была бы очевидна его правота? Но он просто молчал! Признал все обвинения, не пожелав даже слова сказать в свое оправдание! Я отлично знаю Киёмасу, он никогда не страдал излишней гордыней. Но ему нечего было сказать, ведь так? Или эта война настолько изменила его? Что он решил меня наказать своей смертью за нанесенную ему не мной обиду? Скажи, Хидэтада? Я прав?
— Я… не знаю, господин Хидэёси… — Хидэтада склонился так низко, что едва не касался лбом чайного столика, — но мне кажется, что не гордыня заставила господина Като говорить эти слова. Его сердце терзает чувство вины. И… остальные, кого вы упоминали, требуют себе наказания не потому, что находят ваше решение несправедливым. Все они считают себя равно виновными в том, что потерпели поражение.
— Да что же это… — Хидэёси запрокинул голову и закатил глаза, — что же за люди меня окружают… Неужели они всерьез считают, что для меня главное — покарать виновных?
Он снова выпрямился, взгляд его на мгновение словно остекленел, а потом Хидэёси изо всех сил ударил ладонью по столику — так, что чашки звякнули и раскатились по настилу.
— Да мне наплевать, кто там в чем считает себя виноватым! Я хочу знать, почему я проиграл! — закричал он. — Мне кто-нибудь, хоть кто-нибудь способен сказать правду? Я! Я проиграл войну! Ни Киёмаса, ни Нагамаса! Ни чертов Кониси, которому я дал свою фамилию! А что в итоге? Он лжет мне в глаза! Все думают, что я слепой и выживший из ума старикашка! А ты, Хидэтада, скажи мне — ты тоже так думаешь? — Хидэёси приобнял его за шею и подтянул к себе. Теперь Хидэтада не мог видеть ничего, кроме его широко распахнутых глаз.
— Я… я думаю, что вы всегда, рано или поздно, побеждали… своих врагов.
