— Да, но толку от него… Эх-х, как жаль, что Асахи не родила тебе детей.
— Ну, я же сказал, что хотел бы, чтобы ты узнал об этом первым.
Хидэтада с трудом выдавил из себя улыбку:
— Конечно же, следовало. Если бы ты не попытался встретиться со мной, Хидэёси решил бы, что мы обо всем договорились заранее. И его доверие к тебе существенно бы пошатнулось.
— Отлично, — Хидэёси покачал головой, — э-эх… Хидэтада… Ну вот честное слово, от тебя меньше всего такого ожидал. Разве я не водил тебя к самым красивым и нежным таю[28]? А та девочка, забыл, как зовут… Прекрасна, как майский цветок, я мог ее себе оставить, но для тебя не пожалел. Ни один мужчина даже не касался ее до тебя. Я уже ничего не буду говорить о твоей невесте, которой ты посвящал удивительные стихи. И — вот это! Повернись, Киёмаса, пусть еще как следует посмотрит на твою рожу при свете дня. Нет, Хидэтада, ты серьезно? Твое сердце смогла тронуть вот эта, прошу прощения, красота неземная?
Но Иэясу тоже любил такие игры. И умел в них играть. Истинные намерения? Разумеется, он их покажет. Ему, Токугаве Иэясу, нечего скрывать. Он подошел к светильнику и погасил его. Разделся и с наслаждением вытянулся на мягком футоне. Молодец Хидэтада. И с тонким одеялом тоже угадал.
— Господин! К вам посланник его светлости господина тайко! Срочно! С письмом!
Мицунари отступил на шаг:
Мицунари никогда раньше здесь не был. Поэтому с большим интересом разглядывал узоры на стенах и потолке, ожидая ответа. Зеленое и розовое. Хозяевам поместья, видимо, очень нравился их родовой цветок, поэтому он присутствовал почти в каждом орнаменте. Не как обычно принято — в стилизованном виде, а именно цветы и листья. Даже на ширме, стоящей посреди большой просторной комнате, были изображены эти розовые цветы. Мицунари криво улыбнулся. Его бы подняли на смех, если бы он украсил все стены иероглифами[27]. Впрочем, каждому свое. Когда его спрашивали о его гербе, он всегда отвечал, что писать умеет лучше, чем рисовать. Интересно, долго ли ему придется ждать? И примут ли его вообще? Он бы совершенно не удивился отказу. Что же, если ему откажут сегодня, сославшись на занятость или усталость, он не поленится прийти завтра. Да-да, именно прийти, гонца с письмом гораздо легче завернуть, ограничившись вежливым ответом. Еще ему было интересно: хозяин выйдет к нему сам или прикажет привести, если все-таки решит принять?
— Господин Токугава, я смею напомнить вам, что вы обещали всяческую помощь в этом вопросе.
