Было, что скрывать, приятно уловить такую веру в меня, и я просто не мог разочаровать не монашку. Идея зрела во мне давно, осталось только ее реализовать максимально достоверно.
— О, всей ночи бы не хватило, чтобы все рассмотреть, — еще более двусмысленно выдала не монашка. — В последнем сообщении Королевского астрономического общества утверждалось, что звезд на небе более трех тысяч!
— Я вам же говорила, мама, что она закатилась под комод, — достаточно громко, чтобы услышали все, прошептала той старшая дочь.
— И что вы предлагаете?! — с вызовом отозвалась госпожа Сонберр, недовольная тем, что кто-то решил оспорить ее право на страдание.
— Господа, действительно, находились на палубе, — внезапно подтвердил наше алиби стюард, приведший нас в кают-компанию и так и оставшийся стоять у двери, ведущей на палубу — казалось, для того, чтобы никто из собравшихся пассажиров туда не сбежал.
— Кхм…. — выдал уже привычное покашливание капитан. Не намекал ли он на свои проблемы со здоровьем? — Кхм…. Гм…. Кто-то еще?
Бывшие соперницы, оказавшиеся объединенными общим горем, вшестеро усилили напор на уже почти вслух проклинающего злополучный рейс капитана, что тот при каждой встрече с тоской и надеждой посматривал на меня, а несколько раз даже пытался заговорить об этом вслух. Однако я был тверд и по-прежнему не собирался раскрывать инкогнито. Одной из причин для этого было подозрение в том, что похититель и перевозчик — одно и то же лицо, которое намеренно баламутит общество на борту, тем самым вынуждая меня раскрыть себя — этот тип, пусть и не зная всех деталей, вполне мог быть осведомлен о том, что его ищут — а также отвлечь от его поисков и ареста.
— Действительно! Это нечистая на руку горничная! Я, например, вчера вечером не досчиталась бриллиантовой булавки! — встряла в общую перепалку графиня Сукколк, с вызовом посмотрев на графиню Сонберр, с которой с самого начала путешествия соперничала за роль лидера небольшого корабельного сообщества.
— Это невозможно!
Во втором лагере председательствовала графиня Сукколк. Не то, чтобы та каким-то образом приветствовала грабеж, но этой светской даме категорически не нравилось возвышение ее соперницы. Она взяла под свое покровительство мужчин, заклейменных в качестве черствых мужланов, представительницами первого лагеря, и всех тех, кого напрямую или втайне подозревали в краже те же дамы, поддерживающие графиню Сонберр. Неудивительно, что второе общество оказалось куда веселее первого, чему последние безумно завидовали и, соответственно, строили всякие пакости. В результате, на палубе первого класса творился сущий бедлам, а в головах поселились безумные мысли. Я сам, например, видел, как этот жук Тамерьен, избежавший обвинений только потому, что все время приема провел под суровым надзором барон Крауфильда, которому совсем не нравились попытки ловеласа — до такой степени отчаяния, чтобы сватать дочь за альфонса, тот еще не дошел — приблизиться к Лиззи, выходил из библиотеки — из библиотеки! — с атласом звездного неба в руках. Я даже не представлял, как Тамерьен сумел бы атласом воспользоваться, даже при условии, что умел читать, и совсем не одобрял целей, ради которых этот альфонс посетил корабельное хранилище отпечатанных на дорогой бумаге и упакованных в такие же дорогие обложки трудов, большинство из которых, правда, имели отдаленное отношение к литературе. Тем не менее, именно в этом месте предпочитала проводить наши с ней оперативные совещания госпожа Сазеренн.
