В остальном он не смог сообщить ничего нового. Но вопрос, видел ли он брата Наира во время утренней молитвы, ответил, что скорее нет, чем да, хотя согласно своей должности должен был пересчитать монахов. Напоследок я попросил его предъявить ключи. Тот замялся, но сумел подавить бесполезное «Зачем?» и выложил связку на стол. Всеми ключами совсем недавно пользовались. И если причина постоянного использования ключа от молельного дома была очевидна, то зачем эконому потребовалось открывать ту самую дверь на кладбище или соседнюю с кабинетом настоятеля келью, мне было не понятно.
— В мои обязанности входит регулярно проверять все подлежащие моему ведению объекты, — правильно понял брат Шеор мой невысказанный вопрос.
«Да, удобно, ведь и настоятель тоже открывал ключницу совсем недавно. Теперь и не проверишь, чей ключ использовал Наир» — мрачно подумал я. Хотя связка «Наир-Кельпир-Шеор» сама по себе предлагала вполне определенную гипотезу. Кому как не племяннику проще, чем всем остальным, выкрасть ключи и передать те оболваненному им сообщнику. То, что последний был оболванен, не вызывало сомнений: богослов со степенью магистра должен был уметь внушить кому угодно что угодно. Единственное, что не укладывалось пока в эту картину, было то, что брат Наир похитил ключ от калитки в стене у настоятеля, а не у эконома, чтобы сбежать из монастыря.
Но это могло быть сделано намеренно, чтобы запутать следствие. Ведь никто из них, конечно же, не предполагал, что дело попадет ко мне.
Стоило отпустить эконома, как монашка снова попробовала накинуться на меня, рьяно защищая своего магистра, как в кабинет, как по заказу, вошел настоятель. А у меня к нему как раз осталось несколько вопросов.
— Оказывается, некий господин Кельпир был у вас частым гостем, монсеньор.
— Магистр Кельпир — подающий надежды молодой теоретик, — важно ответил монастырский начальник. — Но я не понимаю….
— Мне сообщили, что он проводил много времени, общаясь с братом Наиром, — перебил я его.
— К чему вы клоните? — нахмурился монастырский глава. — Брат Наир был достойнейшим членом обители, прекрасно разбирающемся в «Своде», и виртуозным собеседником. Это все…. Это все какое-то кошмарное недоразумение!
«Интересно, господин настоятель тоже засиживался с эти достойным монахом до полуночи, ведя богословские беседы?» — пронеслось у меня в голове. Теперь мне было понятно, почему остальные монахи не желали обсуждать очевидного любимчика своего главы.
