При мысли об этом Мара улыбнулась. Нет, все дело в том, что его интерес к ней оказался мимолетным, преходящим… она просто попалась ему по пути. Она отказала, и он ничуть не расстроился. Вот и все. Она не сумела воспользоваться шанеом, который судьба бросила ей прямо в руки. Вряд ли ей выпадет еще один такой счастливый случай.
День выдался сырой и холодный, поэтому Мара выпила кофе с булочкой в постели. Завтрак принесла та же девушка, что уже прислуживала ей накануне. Пока Мара завтракала, она достала иголку с ниткой и, действуя не слишком умело, зашила порванное платье. Мара оценила ее великодушный порыв и поблагодарила, а молодая цыганка застенчиво улыбнулась в ответ. Они разговорились, и Мара узнала, что телохранители принца и большинство цыган покинули лагерь этим утром и отправились искать следы кареты, которая привезла ее сюда, расспрашивая по дороге всех, кто мог ее видеть.
Цыгана Луку строго расспросили обо всем, что он видел и слышал. Он сказал, что карета была запряжена четверней серых коней, хорошо подобранных в масть, но без форейторов. Карета была наимоднейшей формы и такая новая, что блестела лаком даже в темноте. Каретные фонари были погашены, поэтому цвета он не разглядел. Голос мужчины, не грубый, но сердитый, что-то громко выкрикнул в тот самый момент, когда Мару вытолкнули на дорогу. Дверца тут же снова захлопнулась, и экипаж стрелой полетел вперед. Сначала Лука подумал, что из кареты выкинули труп. Он решил не спешить. Когда она застонала и с трудом поднялась на ноги, он заметил под плащом белое платье и понял, что это женщина. Она направилась в сторону цыганского лагеря, и он не стал ей мешать: пусть принц разбирается с ней сам.
Мара начала одеваться и сразу почувствовала, что движение помогает ей восстановить подвижность плеча. «Вот и слава богу», — подумала Мара: она уже начала опасаться, что плечо вывихнуто. Но она не смогла поднять руки, чтобы уложить волосы, и позволила цыганке заплести их в косу и обернуть короной вокруг головы.
Одевшись, она принялась осматривать повозку. Цыганка тем временем застилала постель и убирала оставленную вчера принцем одежду. Мара не знала, чем ей заняться. Что лучше: выйти из шатра и попытаться заговорить с Родериком или остаться здесь и подождать, пока он сам к ней придет? Будь у нее выбор, она предпочла бы, чтобы его люди были на месте: ей нужен был кто-то, кто помогал бы поддерживать разговор. Ее обучили искусству говорить часами, не произнося ничего существенного, задавать вопросы, помогающие собеседнику чувствовать себя легко и свободно, но, похоже, за последний год она растеряла все свое умение. О многом она просто не могла заговорить из-за предполагаемой потери памяти, на каждом шагу ее подстерегало множество подвохов. Ее разум как будто онемел, она была не способна развлекать и блистать остроумием. А раз так, какой смысл искать внимания принца или любого другого мужчины, если на то пошло?
