А Олег, уже сидя в самолете, успокаивал себя тем, что приедет через пару дней. И все решит. И никуда Марина от него не денется. Не успеет просто.
Возле подъезда засек знакомый низкий мерс.
- Нравится? - Олег хлопнул дверью, выходя, протянул руку сыну, приветствуя, как взрослого, по-мужски.
Марина злилась, краснела, сбивалась. Зачем она вообще разрешила ему довезти себя с Артемом до дома? Хотя, после того, как он лишил ее белья и разодрал блузу, такой вариант напрашивался. Надо с него вообще деньги стребовать за порчу имущества. И найти отброшенную неизвестно куда дорогую, подаренную клиентом брошь. Ее еще возвращать.
Она что-то протестующе бормотала, когда удавалось отвоевать губы, но никто уже, само собой, в это не вслушивался. Слова не имели значения, ведь тело было однозначно в своем желании.
А ведь чуял, что что-то грядет! Но проигнорировал сигналы. Расслабился в последнее время, успокоился.
Особенно после того, как так поступил: пропал на три недели. И Марина сейчас легко могла бы это прекратить, остановить его. Но воздуха не было, чтоб сказать хоть слово, и сил не было, чтоб сделать хоть одно движение.
Марина тогда ушла, хлопнув дверью, разозлившись до невозможности.
- Паша, - Марина развернулась, принимая игру, потому что, само собой, никогда Евгения не увидит эту запись с видеокамер, - ну мы же с тобой договоримся?
- Насколько я могу судить… Вы позволите? - Марат Ринатович перегнулся через стол, чтоб рассмотреть украшение, - редкая, авторская вещь.
Миша, мазнув последний раз взглядом по съежившейся на стуле Марине, дождался, когда выйдут остальные, и закрыл дверь.
24
Похоже, день начинал приносить удовольствие.
- Да. Я домой еду. Как ты?
Марат Ринатович молча прошел в комнату, придержал дверь, позволяя зайти Марине.
Увидела ли то, что хотела?
А обо всем остальном - забыть.
- То, что я тебе сейчас скажу… Короче говоря, не думаю, что нужно предупреждать…
Учредитель, за каким-то хреном сидящий в России уже полгода и изводящий всех подчиненных своей немецкой пунктуальностью и требовательностью, в кабинете не обнаружился.
Марина сейчас не имела сил совершать лишние движения, словно воздушный шарик спустили. Она все еще не до конца осознала , от какой опасности убереглась, но организм дал понять, что словил серьезный стресс, еще там, возле машины, когда ноги отказались держать.
Она некрасиво скуксилась, пуская пьяную слезу, и поглядывая на опешившую Марину очень даже злорадно.
