И только одна мысль, что держала уплывающее сознание якорем. Артемка. Она все сделает ради Артемки. Он ждет маму.
Прямо по сердцу.
Паша, тоже обратив внимание на него, хмыкнул, и, пробормотав, что он здесь неподалеку присмотрит, отошел обратно на свой пост.
Приходил. Опять. Интересно, трезвый? И зачем?
А бояться ей не надо. Нечего бояться уже.
Спутанные волосы? Да запросто! О какой прическе может идти речь после того, как силой держал, зарывая пальцы в пряди на затылке, прихватывая, стискивая, чтоб не ерзала, чтоб не мешала получать кайф от своего тела, словно она игрушка безвольная, кукла резиновая.
А так, как раньше невеста отдавалась жениху в первую брачную ночь. Любимому. Долгожданному. Навсегда. Окончательно.
Пожалуй, свое отношение к ней он недооценил. Пожалуй, это не командировочный вариант.
Начальник службы охраны холдинга, тоже хороший приятель, к вопросу подошел со всей серьезностью. И парочка человек уже с вечера этого же дня должна была ходить за Мариной. Присматривать.
Когда охотничий инстинкт успел перерасти в нечто большее, Олег не знал. Да и не пытался анализировать. Действовал, по своему обыкновению, работая на опережение.
Она опять закрыла лицо руками, только сейчас начиная понимать, чего избежала, и в какую ловушку угодила.
Да и вчерашние события уже выглядели не так страшно в свете нового дня.
Договориться о встрече, чтоб вернуть.
Но все как-то нечетко, смазанно, словно она под водой, и давление на уши забивается тяжелым гулом. И мгла со всех сторон.
Сначала заорал мужик, что-то грязно-матерное, потом что-то коротко и тихо ответил Олег, а потом раздался грохот падающего тела.
Буквально через минуту в салон вошла покупательница, к которой Марина пошла, облегченно вздохнув.
В проеме двери стоял ее постоянный покупатель, Миша Лысый.
Вытащили из машины, толкнули ко входу.
- Повезло тебе, коза, - сказал он ей, выталкивая на улицу, - но ненадолго. Мужику своему привет передавай. От Шмеля.
С каждым своим движением она словно что-то окончательно отдавала ему, и , несмотря на то, что тело было дико благодарно, сердце наполнялось непонятной тревогой.
Дверь разблокировалась, и Артемка, радостно взвизгнув, выбежал к своему приятелю.
- Не ебет, - грубо сказал он, развернулся к ней, уперся взглядом в мокрое от слез лицо, - сама понимаешь, бабки висят, взять их надо. Если не бабки, то хотя бы наказать так, чтоб другой козлище, который будет брать у Шмеля, даже и не думал сматываться.
