Олег стиснул зубы, остро взглянул в испуганно расширившиеся и уже подернутые дымкой скорого оргазма глаза, и получил в них подтверждение своим догадкам.
И во-вторых, Марине становилось тошно сразу, лишь от намека на такую идею. Потому что нельзя замешивать чувства в денежные вопросы. Будет больнее. Это все равно, что проститутке любить своего клиента. Нельзя , если хочешь сохранить мозги и хотя бы часть себя. Если уж продаваться, то без эмоций. И тогда будет легче.
Марина внезапно взъярилась на бесцеремонность. Ну уж нет, никто ей не будет указывать, что делать с сыном. И она не станет специально оставлять сына с бабушкой, чтоб встретиться с любовником. Это низко и грязно. Даже для нее, такой, какая она теперь.
Воспоминания о последнем спонтанном сладком сексе пришлись вообще некстати, потому что сидеть сразу стало неудобно. Хотя… Даже если и заметит, плевать!
- Вадим! - заговорила она после его “Алло”, - Вадим, как ты мог?
-Шмель! - знакомый сиплый голос раздался совсем близко, и через секунду нож полетел в одну сторону, Шмель в другую, а ее спаситель, Миша Лысый, придерживая не стоящую на ногах Марину за локоть, аккуратно прислонил опять к боку машины.
- Опа! Как интересно! А че это здесь?
Голос его звучал чуть хрипловато и очень зло.
- Да ты что себе…
- И много?
И потом минуты две буквально пытается заново научиться вдыхать воздух. Обычный воздух, который после нее кажется пресным и безвкусным. Марина, оглушенно лежа на нем, шевелится, пытаясь сползти вниз, но Олег поспешно ловит ее, не давая разъединиться. Силой откидывает гибкое тело назад, заставляя упереться спиной в руль, безошибочно находит клитор и доводит дело до логического конца, не обращая внимания на протестующие всхлипы и беспомощные дергания. Он точно знает, что она была близка, что еще чуть-чуть, и кончила бы вместе с ним, поэтому добиться от нее нужной реакции несложно. А смотреть, как она бьется в судорогах оргазма, как закусывает губы, как изгибается в талии еще больше, просто невероятно круто. Его Красная Шапочка невозможно красива, когда кончает. Так красива, что отпускать ее больно. Физически больно рукам. Пальцы колет, мышцы ноют, и нужен анестетик, чтоб снять напряжение. Нужна она.
Как сладко - горько было его целовать, осознавая, что все. Что больше никогда. Как жадно и беспорядочно блуждали руки по широким плечам, стремясь обхватить побольше, запомнить это невозможно острое тактильное ощущение, насытиться. Чтоб хватило надолго. Чтоб вспоминать. Помнить.
