— Во главе темных сил встал тот, кто хочет вернуть былое.
Ягат говорил глухо, отстраненно, словно его это не касалось, но мне подумалось, что не слышу в его голосе ни скорби, ни сожаления.
— Вторжение невозможно. Мы все подчиняемся сонму Семерых, — сказал отец, нахмурившись, и добавил: — И ты, Ягат.
— Да, — согласился тэн. — Но у того, кто поведет тьму, есть Голос.
В наступившей тишине было слышно, как каплет из чьего-то опрокинутого кубка.
Кап. Кап. Кап.
Мне показалось, что с капелью утекают последние капли привычной, безмятежной жизни, всего, что любила и единственного, что знала.
— Ты говоришь…
— О роге Аримана, — закончил за отца тэн и глаза его сверкнули огнем.
Пери и юные тэны иногда развлекаются страшными сказками на ночь, и мы с сестрами не исключение. Чаще всего сестры веселились, пугая впечатлительную Ракшми, но и у меня не раз сжималось сердце, когда говорили о таких, кто жалеет об окончании Тысячелетней войны и жаждет снова услышать Голос, который придет, чтобы повести нас за собой и завершить некогда начатое. Несмотря на детские страхи, до этого момента мне казалось, что все это не более, чем россказни. Но сейчас, глядя на темнокожего гиганта с огненно-золотыми рогами, в душе впервые шевельнулось сомнение в том, что наш народ до конца искупил вину и заслужил Прощение.
— Боги спрятали рог, — наконец, сказал отец. — Там, где темные силы его не найдут.
— Но если это правда, — возразил Ягат. — Нам нужно быть готовыми. К противостоянию.
— Это правда, — согласился отец.
— Поэтому я и пришел к тебе, Оридан Мудрый. Нам следует объединить силы. Вместе мы сможем противостоять.
— Мой меч — твой меч, — возвестил тсар. — Под могучей силой небес обещаю, что, если вторжение случится, мы будем стоять плечом к плечу. Слово воина.
— Этого недостаточно, — сказал Ягат, и мне было видно, как один из братьев вскочил с места.
Сердце екнуло, но брата тут же усадили обратно. Любой другой сейчас же искупил бы оскорбление, нанесенное моему отцу. Но Ягат был старше. Его Джар — один из сильнейших на Вершине Мира. И, может, с отцом они были на равных, но воин, стоявший у истоков Тысячелетней войны, обладает более весомым положением. Его слово главнее, и поэтому отец остался сидеть. Лишь по зеленым огонькам глаз всем было понятно, что слова Ягата оскорбили его, великого воина, давшего Слово.
— Чего же ты хочешь, Ягат? — спросил отец.
Тэн ответил:
— Я хочу скрепить наш союз Слиянием, — ответил тсар Блэр-Джар.
