— Думаю, это можно обсудить в более подходящей... — попытался вклиниться я.
— Может, мне стоит подождать твоей старости? Тебе ведь доставляло наслаждение издеваться над ребёнком, а я поиздеваюсь над стариком.
— Почему бы нам... — предпринял я вторую попытку.
— Ждать всё равно недолго. Год или двести лет — это всегда слишком мало, если речь заходит о человеческой жизни. Как считаешь? Умирать с осознанием, что я переживу тебя на сотни лет... расскажешь потом, каково это?
— А может ты расскажешь? Сейчас? — всё-таки решился на ответ Дис, глядя своему сопернику в глаза. — Насколько я помню, этот дивный момент ты уже пережил.
Индра прищуривается, и я начинаю всерьез опасаться за свою руку, но тут раздается голос Чери.
— А может вам заткнуться? Как считаете?
Выпрямившись, глава и теперь уже единственный член семьи Нойран поворачивается в сторону смельчака. Он кажется удивлённым.
— Тебя не узнать. Женские прически уже не в моде у представителей Тиона?
— Я уже не имею никакого отношения к Тионам! — отрезает Чери.
— Значит, у них теперь в моде предательство? Как удобно для тебя, малыш Алекс.
— Я его телохранитель и просто лучший друг. К слову, ещё раз назовёшь его 'малышом', и я исправлю ошибку Диса.
Лица Индры касается мимолётная улыбка.
— Выбирать себе в телохранители законченных придурков — её конёк. Что касается дружбы... — Мужчина поднимает свою правую руку, указывая на наручники. — Малыш Алекс, судя по всему, уже не может без меня жить.
— Предательство было в моде всегда. Это — нестареющая классика, — влезает в разговор уже порядком подогретый ромом Кей. — Лучше верни мои сигареты, философ чёртов.
'Чёртов философ', словно делая всем нам одолжение, извлекает из кармана чужой портсигар. Короткая цепь тянет моё левое запястье, когда Индра нарочито медленно достаёт одну из сигарет и зажигалку, после чего с наслаждением закуривает.
За его действиями следят молча все, даже оскорблённый Кей.
Курить в этом зале, да ещё при мне — нонсенс. Но Индре плевать, он ведёт себя так, словно уже вернул своё законное место — трон отца, даже при том, что формально ещё находится в плену.
— Классика... — повторяет он задумчиво, постукивая пальцами по портсигару. — М-да, кому как не мне это знать.
Сын Иберии надолго замолкает, мысленно шагнув в несладкое прошлое и увязнув в нём, как в трясине. Это позволяет мне попытать счастья в очередной раз.
