— Поступай, как знаешь.
— Я тоже.
— А ты на курорте сейчас. Зачем тебе 'возвращаться'? К кому? К Дису? Ко мне? К проблемам?
— Погодите минутку, — не унимался Мышь. — А что насчёт Синедриона? Вы думаете, они так просто закроют глаза на нашу самодеятельность? Мы вторгнемся на Землю — их территорию, а эти парни шуток не любят.
Я засовываю руки в карманы, как делаю всегда, когда ощущаю себя оказавшимся не к месту и не ко времени остолопом. И тут же нащупываю зажигалку. Она холодная. Я обвожу большим пальцем почти стертый рельеф замысловатого узора, отстраненно слушая короткий диалог дока и "Правой руки". Дис опять навещал её (не могу сказать точно, с каких пор отожествлять себя и лежащее буквально в нескольких метрах от нас тело стало не просто трудно — невыносимо). Он наведывается в ту палату каждый вечер и просиживает там не меньше часа. Думаю, этот ритуал он исполнял и до моего появления здесь, что лишний раз указывает на правоту Чери. Но мне совсем не хочется об этом думать: ни о ритуале, ни о Чери.
— Если бы ты только помнил...
Может дело в том, что я ещё слишком хорошо помнил, что такое — брошенные, озлобленные, напуганные, ничейные дети. Дети, родители которых умерли. Дети, родителям которых на них наплевать. Дети, которых ненавидят собственные родители.
Пара часов пролетела катастрофически быстро, и в итоге мне пришлось-таки притащиться в наблюдательный пункт медцентра, где уже собралась вся наша дружная семья. Среди десятка мониторов, были и те, что транслировали видео с камер слежения из комнаты С 16.
Если бы я только знал тогда то, что знаю сейчас...
— Я тебя, блин, ненавижу.
Что ж, может я поспешил с выводами, и нота, на которой закончится этот день, — вовсе не та самая, с которой он начался.
Торжествующий Чери глядел с ироничной улыбкой на то, с какой торопливостью и жадностью Арни уплетает свои лакомства. Мой друг действительно верил, что мы убили одним выстрелом двух зайцев: нашли Индру и уже взяли с него слово нам помочь. В отличие от меня, который не считал обещания несчастного, голодного, слепого ребёнка, поводом расслабиться.
Чери тихо смеётся. Он тоже никогда не забудет, как подарил мне на тринадцатилетние этот проклятый шоколадный батончик. Мы тогда с Эльзой знать не знали, что у меня жуткая аллергия на арахис. Тот день рождения едва не стал днём моей смерти.
Я помню, как уже становился свидетелем подобной процедуры в случае с Эльзой, и поэтому теперь с такой опаской и неуверенностью даю ему обещания. Хотя сейчас без обещаний никак нельзя: если он испугается, начнёт кричать и вырываться, принудить его я не смогу и другим не позволю. Мне нужно, чтобы он согласился на это сам.
