Передо мной на стойке возникает бокал. Напиток выглядит вполне безобидно, потому я делаю смачный глоток под любопытным взглядом барменши и сразу же жалею о том, что не попросил обычной воды. Левая часть лица немеет от боли, сладость мешается с кровью, алкоголь ударяет в голову.
— Ну? Как?
Если бы мог, зарыдал бы, вот как.
— Лучше не придумаешь, — отвечаю я невнятно, отставляя стакан в сторону. Гай и его подарок будут ещё долго мне вспоминаться.
— Я знала, что вам понравится. Я уже давно здесь работаю, — повторяет она, — поэтому всегда знаю, кому что предложить.
— У вас талант, — соглашаюсь я покорно, подпирая голову рукой.
— Забудьте её!
— А? Кого?
— Ну, эту женщину, из-за которой вам влетело, — советует барменша. — Вы же на Цитре в конце концов. Здесь унывать противозаконно.
— Приму к сведению. Спасибо, — я не намерен вдумываться в её слова, однако это выходит само собой. Она права, я на Цитре, и это уникальный случай. — Вы не скажете, куда обычно после посещения вашего заведения идут получившие по морде состоятельные люди в попытке залечить раненную гордость?
— Если вы были в Ригеле, но не посетили Фомальгаут, можете считать, что вас здесь и не было вовсе, — смеется она, и я киваю. — Но туда не попасть, если вы не спланировали визит заранее. Бронировать место нужно заблаговременно, месяца за два, не меньше. Иначе вас не пропустят.
Я поджимаю губы и достаю из карманы визу категории "А".
— Даже если у меня есть вот это?
Улыбка сползает с её лица, а глаза панически округляются. Судя по её реакции, с "этим" я могу пройти в любые двери. Документ из разряда "творю, что хочу, и ничего мне за это не будет". И я собираюсь им воспользоваться.
5 глава.
Фомальгаут — колыбель Десницы, потому я чувствую себя обязанным посетить эту обитель жестокости, которая еще до моего рождения стала притчей во языцех. Меня туда ведет не банальное любопытство, не желание пощекотать себе нервы и не жажда наживы, а именно долг. Мне нужно побывать там не потому, что это главная достопримечательность Ригеля, а потому что это место сотворило самого сильного человека из тех, что я видел, и который по стечению удивительных обстоятельств называет себя моим подчиненным. Казалось, стоит мне там оказаться, увидеть всё собственными глазами, и я наконец всё пойму... Например то, почему этот мужчина охотнее вскроет кому-нибудь череп, чем позволит себе лишнее слово или взгляд.
Фомальгаут виделся мне высокомерным, капризным божеством, которое по примеру библейского Всевышнего, слепившего Адама из грязи, выковало из Диса — беззащитного, рано осиротевшего альбиноса-звереныша — непревзойденного бойца. Собрало из пыли скалу.
