— Потому что это правда, — перебивает меня резко Чери. — И глубоко в душе ты тоже это знаешь. Что, никогда о подобном не думал? Трудновато представить себя в подобной ипостаси? — Не просто трудновато. Невозможно. Нереально. Отвратительно. — Но ведь ты был женщиной когда-то, разве это не естественно?
— Я уже говорил, что сейчас тебе врежу? — хриплю я, выуживая из кармана усовершенствованный доком ингалятор, хотя и понимаю, что от эмоции, отравившей кровь, еще не придумали лекарства. Едва ли стоило давать шанс средству от астмы.
— Если ты согласишься на это, дороги назад уже не будет... — продолжил тихо Чери, разглядывая мертвенно бледное лицо женщины. — Ты действительно умрешь, Алекс. И возродишься совершенно другим человеком. То, что кажется тебе важным сейчас, потеряет всякий смысл. И наоборот: то, что тебя сейчас совершенно не волнует, приобретет невероятную значимость. А мне придется уйти и поставить точку в нашей дружбе.
В наступившей тишине я против воли думал о весьма правдоподобном бреде, которым меня накормил Чери, и испытывал при этом едва ли не физическую боль. Перспектива потери единственного лучшего друга и резкой смены собственного статуса отнюдь не внушали оптимизма.
— Я тебя ненавижу, ясно тебе? — ворчу я недовольно, глядя на ингалятор в своей руке. — Теперь мне точно заснуть не удастся. Никогда в жизни.
3 глава.
Последние мои слова — сознательная ложь. Неодолимая усталость обрушилась на меня, стоило только Чери поделиться своими тревогами, потому уже час спустя я упивался желанным забвением, лежа на кровати в своей комнате, походя при этом скорее на наркомана, получившего "дозу".
Я его действительно ненавидел, недоумевая: зачем ему понадобилось вываливать на меня эту романтическую ересь именно теперь, в преддверии катастрофы, накануне нашей встречи с его братом?
Но, как я и предполагал, утром от вчерашнего кошмара осталась лишь неясная тень. Необходимость достойно предстать перед владыкой Эндакапея чудесным образом превратила все остальные заботы в мелкий мусор. В конце концов, существовала вероятность, что сегодняшний день станет той самой датой, которая будет выгравирована на моем надгробии. Исходя из этого был ли смысл занимать свои мысли чем-то ещё помимо намерения просто выжить?
Я слишком хорошо помнил свою последнюю встречу с Гаем. Тогда я явился перед ним в образе смиренного гостя, и даже при этом едва унёс ноги. Теперь же в надвигающейся аудиенции не было и призрака дружелюбия, но я дал себе слово, что на этот раз не стану идти на поводу у этого венценосного маньяка и не заставлю Диса рисковать жизнью. Он не должен был отдуваться в одиночку за весь клан, пусть даже и привык к этому.
