Вновь вынув из кармана ещё нераскрытый конверт и небольшой ножичек, он легко распорол жёлтую от старости бумагу, вынув такой же лист с уже сухими, ломающимися при неаккуратном движение, уголками, и осторожно развернул его.
— Этому письму ровно десять лет, — подняв глаза как-то странно произнёс Вирт и начал читать: — «Я, Виктория Лидер Грардер, в возрасте семидесяти девяти лет, находясь в здравии и полностью контролируя свои мысли и желания… в случае своей неизбежной смерти завещаю всё свое имущество, чем бы таковое ни заключалось и где бы оно ни находилось, Марии Свелс Кралс»… И, в общем то, это главная часть завещания. А значит, вам в наследство, а так как вы уже совершеннолетняя, переходит дом вместе с озером и все ценные сбережения, накопленные за всю жизнь умершей… и ещё, это уже она попросила меня за пару дней до своей кончины.
Запустив рук под пиджак и нащупав там что-то твёрдое, он осторожно достал пожелтевшую от старости с загнутыми краями книгу с некогда красивой, но выцветшей обложкой золотисто-голубого цвета, где ещё различались завитушки букв и, вложив в неё письмо, протянул Марии.
— Она просила вам передать лично первое, оригинальное, издание Мира Азриэла — Песнь ласточки. Вторая рукопись и её личный дневник находятся в её спальне, найти которые вам вряд ли составит труда. Возьмите, теперь это по праву ваше.
Спустив с губ тёплый белый пар, девушка осторожно протянула руку, сжав пальцы на шершавой книге и взглянув на старую обложку с ещё различимым названием из золотистых буковок, и только после вновь на доктора.
— То есть, я могу с ними делать всё что угодно? Даже сжечь? — осторожно спросила она, всё ещё держа книгу и слыша, как мелкие капельки барабанят по мягкому переплёту.
— Это уже вам решать, но, да, вы можете её сжечь, если вам будет так угодно. Но эта единственная книга, в которой якобы осталось послание от отца Виктории. Так что решайте: сохранить её или похоронить.
Вновь оттянув галстук и сделав не такой уверенный кивок, Вирт удалился, почти бесшумно ступая тяжёлыми ботинками по скрипучему щебню, поправляя свои очки с круглыми линзами и раскрывая чёрный траурный зонт, слыша, как по нему барабанят мелкие капли вновь начавшегося дождя. Оторвав от него взгляд, Мария вновь взглянула на старую книгу, сдавив её со всей силы пальцами и всё же сунув в просторный карман плаща, отдёрнув тёмный шарф из мягкой, но всё равно колючей шерсти, чувствуя, как прохладные капли дождя проникают через рыжие вихри волос, дотрагиваясь своими ледяными пальцами до головы и заставляя морщиться то ли от холода, то ли от странного предчувствия, возникшего почти сразу, как только она дотронулась до этой «Песни ласточки».
