— Никто мне не сообщал. Назовите себя.
— Мое имя вам ничего не скажет, — ответили мне из-за двери. — Впустите меня, и я представлюсь вам по всей форме. С кем я говорю?
По меньшей мере это выглядело нелепо. Некто говорил со мной так, словно это я должна была давать перед ним отчет. У меня был один вариант — это все же жандарм, потому что только жандармерия могла прислать кого-то в такую пору и в это время года. Значит, с нашими происшествиями что-то не так.
Я подошла к двери и с трудом открыла засов. Летом он рассыхался, в сезон дождей разбухал, и Фил никак не мог приноровиться и сделать так, чтобы он ходил в пазах без усилий. Я отступила на шаг, и дверь гость распахнул самостоятельно. Он не только стучал уверенно, но и входил как домой.
Я сделала еще один шаг назад и подняла фонарь выше, рассматривая наглеца. Высокого роста, довольно молод, может быть, лет тридцать пять, тридцать шесть. Отправить в Школу мужчину такого возраста могла жандармерия, но одет наш гость был не в привычную форму. В руке он держал небольшой саквояж.
— С кем имею честь, — пробормотала я. — Я о вас ничего не знаю.
Гость отстранился от тусклого света фонаря, даже отвел мою руку, обернулся и обстоятельно закрыл за собой дверь.
Когда он повернулся ко мне снова, я увидела в его руке что-то, похожее на сверкнувший нож.
У меня неплохая реакция и достаточно крепкие нервы. Я могла беспомощно закричать или броситься вон из сторожки, но я вместо этого коротко размахнулась и ударила гостя по руке фонарем.
Я била изо всех сил, но размах оказался недостаточным, а фонарь — слишком легким. Гость только вскрикнул — мне показалось, больше от неожиданности, чем от боли, и отпрянул в сторону. Я кинулась наутек, надеясь, что успею не только выскочить, но и закрыть за собой дверь сторожки снаружи.
— Стойте! — сдавленно окликнул гость. Похоже, ему было больно, но агрессии в его голосе не прозвучало. — Стойте же!
Я остановилась и обернулась. Если он собирался на меня напасть, мог это сделать без предупреждения. Бегал он все равно быстрее меня. Фонарь я не выронила и теперь издалека светила на гостя, тот морщился.
— Возьмите же, — пробурчал он, протягивая мне нечто блестящее. То, что меня так напугало. Я опустила фонарь ниже, всмотрелась и поняла, что никакой это был не нож. — Возьмите и прочитайте, у меня руки мокрые.
— Думаете, у меня они сухие? — Меня передернуло — от холода, но гость, вероятно, принял это на свой счет. Я подошла, передала ему фонарь, взяла металлический тонкий тубус и трясущимися руками раскрутила его.
