Я вновь утыкаюсь в телефон и раз за разом перечитываю пришедшие от Тахирова сообщения. Он, как обычно, немногословен и не пишет мне всяких банальностей. Строго по делу, но я большего от него и не жду.
Я смущенно пожимаю плечами и лезу в сумку за шапкой. Отряхнув волосы от прилипших пушистых снежинок напяливаю её на голову.
— Волнуешься?
— Только не надо мной манипулировать, Люб. Я сама пока не знаю, что между нами происходит.
— Матерь Божья! Какой красавчик, — глаза коллеги возбужденно сверкают. — Теперь я понимаю, почему ты скрывала его от меня! Ко всему прочему у него и член большой… Держите меня семеро!
— Познакомься, это Ника, — произносит Тахиров, чем подтверждает мои догадки. — Она работает в сфере медицины, как и её муж. Вероника Сергеевна у нас заведующая отделением вспомогательных репродуктивных технологий, врач-генетик, репродуктолог.
- Она всегда так делает? — спрашивает Рустам, когда Надюшка пытается в очередной раз ткнуть ему пальцем в глаз.
— Нет, только тогда, когда ей кто-то очень-очень нравится, — улыбаюсь и прохожу в кухню для того, чтобы разогреть для нас ужин.
— Плевать, Лера, — твердо произносит Рустам. — Я — отец Нади, слышишь меня? А ты… ты — моя.
— Что? О чем ты? — усмехается Рустам и касается пальцами моего виска, вытирая остатки слёз.
Я кладу листок на столешницу и цепляюсь в неё пальцами. Концентрирую свой взгляд на латинских буквах и только сейчас понимаю, что в этом тексте нет ни единой цифры, кроме обратного адреса. Смеюсь, когда понимаю о чём идёт речь в письме. Смеюсь истерично и громче нужного. Кажется, моя истерика достигает апогея.
Он занимает место у барной стойки, складывает пальцы в плотный замок и смотрит на меня. Смотрит так, как давно никто не смотрел. Смотрит так пронзительно и долго, что я сомневаюсь в себе и начинаю искать изъяны.
— Три. Три раза, Лера, — его слова отчётливо проносятся в моей голове, и я не сдерживаюсь — начинаю рыдать.
— Да, мы неплохо поладили, — отвечает серьезным тоном Тахиров. — Она славная девочка.
Рустам гладит меня по волосам словно маленькую девочку. Слёзы катятся по лицу, стекают вниз и оставляют влажные следы на его белоснежной рубашке.
— Три… Три раза.
— У меня было три раза прежде чем я забеременела, — смущенно краснею, но взгляд не отвожу. — Сколько раз ты занимался со мной сексом?
— Нет, — серьезное лицо Рустама трогает едва заметная улыбка. — Я не собирался его открывать вовсе. Думал сжечь по дороге в аэропорт. Все равно это ничего бы не изменило. И не изменит.
