Самая младшая девочка завопила:
— Ну, теперь вы все свободны, и эти коротышки больше никогда не появятся.
Конана вдруг догнал голос Тумсса Восьмого:
— Разумеется, не обошлось без попыток сбросить ярмо! Наш народ и его короли, мои предки, оказались очень свободолюбивы и упрямы, но…
Тумсс Восьмой, кажется, понял, что собирается сделать киммериец, и даже предложил:
— Неужели пример тех, кто попробовал раньше — не впечатлил последовавших за первыми героями?
Все эти вопросы он задавал себе, даже не останавливая стремительного бега, и рубя на ходу всех тех воинов, стражей, слуг, что выскакивали ему навстречу с оружием в руках из десятков комнатёнок и клетушек, попадавшихся на пути. Действовал Конан быстро, эффективно, и безжалостно: никого не добивал, но ущерб старался сразу нанести максимальный: чтоб поражённый его мечом враг сражаться больше уж точно не смог!
— Идём!
Только убедившись, что его сверкающий «неподдельной» злобой взор, и тон, перед которым трепетали даже легионеры короля Вездигдета, славящиеся своей безудержной храбростью и дисциплиной, не оказывают никакого действия, так же как и увещевания на всех знакомых варвару языках, Конан отступился, недоумённо почесывая в затылке:
Вероятней всего — с помощью вот этого самого, торчащего наружу, железного рычага. Его судя по всему маг и поднимал, чтоб довести дело до конца.
И делать её нужно на совесть!
Когда с содержимым злополучного Арегата было покончено, и Конан расплющил и превратил в труху все различимые глазу детали, оказавшиеся внутри, Тумсс Восьмой спросил:
Колодец понадобился бы глубиной чуть не в полмили!
— А почему они не подумали, что если мага убило, то может убить и их?
— Я боюсь несправедливости.
Но не скоро закончатся те кошмары, что наверняка ещё будут им снится!..
Чувствуя, что пауза затянулась, и атмосфера стала совсем уж зловещей и пессимистичной, Конан спросил:
Киммериец разглядел ещё много чего: низкие, явно отстроенные недавно, помещения с покатыми крышами. Крытыми землёй, (!) явно уложенной на что-то вроде толстых связок камыша. Отметил грубую кладку стен этих пристроек: из даже неотёсанных камней, и без строительного раствора. (Как такие вообще держатся друг на друге?!) Узкие окна-бойницы…
— Спасибо, Кудим. И тебе — долгих лет жизни!
Почерневшего и превратившегося в словно сморщенный сухофрукт лица Конан не узнал. Да и очень удивился бы, если б узнал: не может же он знать в лицо всех негодяев-магов Ойкумены! Зато он порадовался, что хотя бы не придётся очередного претендента на роль Повелителя Вселенной, и Светоча Мудрости — убивать. Всё уже сделано до него.
