Виклор рухнул под его тяжестью, но тут же вскочил, поставил мальчика на землю и, показав в сторону леса, крикнул:
— Не обижайся, брат. Чутка сбросил напряг, не думаю, что для тебя смертельно. А теперь к стене.
— Вход в ваш тайный лаз уже перекрыт. Там... их человек двадцать. У всех топоры и палицы, у кого-то копья. Мы опоздали.
— Секретаааарь! Я уже не могу вас держааать!
— Их мир. А здесь, в лесу, твой мир, Виклор. И он тебе войны не объявлял.
— Нет... я не смогу!
— Да уж лучше сдохнуть, чем жить в одном лесу с вашей сладкой парочкой! — огрызнулся Блич, даже не подозревая, сколько оскорбительных коннотаций содержится в этой фразе для живущих каторжно, и ускорился.
— Секретарь! Вставай мне на плечи и цепляйся за зубцы!
— Бежим!
Но легко сказать: поднажми. Теперь, когда Блич держался за ноги, Виклор не мог упираться ими в стену. То есть, ему нужно было совершить немыслимое: подтянуть на одних руках свой вес плюс ещё два человека. Это было слишком даже для короля Волка. Какое там подтягиваться! — он и удерживал-то названных братьев сейчас с трудом.
Но Блич вначале должен был решить один важный вопрос. Он увидел алебардщика, принявшего на себя столкновение с землёй и тяжесть ускорившихся в свободном падении двух тел, и понял, как Викки и Секретарь выжили.
Блич повернул голову. Городская окраина раскачивалась перед его глазами вправо-влево, заставляя голову кружиться, а тошноту подступать к горлу. У него была не лучшая точка обзора, но что с разных сторон к стене стекаются бойцы ночной армии, он заметил.
Блич вцепился обеими руками в зубец. Прыгать? Туда? Вниз? — Безумие! Нет, ни за что на свете!
Но порыва ветра не случилось, а Волка словно вела сама судьба. А уж силы разбойному королю было не занимать. Он тащил на себе подростка и взрослого парня не без напряжения, но и без лишнего пота.
Однажды Блич услышал одну балладу. Её железный ритм на всю жизнь впечатался в сердце, а рефрен он иногда повторял как заклинание. Подросток был уверен, что эту песню написал не человек, а его соплеменник. Тот, кто навеки лишён своего собственного мира, а в мире людей каждый рассвет вынужден воспринимать как вызов на бой. Ибо этот мир не принимает тебя. И тебе, миролюбивому и доброму, не понимающему самого понятия война, приходится защищаться.
— Я никогда не лгу, король дураков!
Короля Тропы встречал передовой отряд его подданных. Семеро воинов с лошадьми и мулами. И молодая женщина в одежде следопытки, с луком в руках и волкодавом у ног.
